— Ты у меня сейчас сам запахнешь и засветишься! — Я морщась встал, отпнул гантель и двинулся к Ленке. — Так же заикой можно стать! Ну-ка, помоги…

Вдвоём мы аккуратно перенесли пострадавшую гостью в кровать, привели в чувство и успокоили как могли. Серёга даже изловил и приволок в дуршлаге ежа, чтоб показать: «Видишь? Ничего страшного». Ёж фыркал и сворачивался в шар. Иглы были щедро, от души намазаны ядовитой зеленью фломастерных чернил. Ленка выпила вина, расслабилась и немного успокоилась. Даже решилась погладить зверюгу.

— Колючий какой… Как ты его изловил?

— А я вантузом…

Инцидент был исчерпан. Все разошлись по комнатам, Ленка заперлась. Ежа водворили в аквариум. Всю ночь поганая тварь светилась в темноте, скреблась и шуршала бумагой. Уснул я только под утро, да и то ненадолго.

На следующий день проснулись рано, и, как оказалось, совершенно напрасно: с самого утра зарядил дождь. Небо затянуло от края до края, настроение было безнадёжно испорчено. Пермь город такой: вроде асфальт кругом проложен, но стоит пройти хотя бы маленькому дождичку, как весь город становится ужасно грязным. Весной здесь почти Венеция. Вероятно, виной тому глины вокруг — земля тут плохо впитывает влагу. В общем, слякотно и противно.

Мы сидели на кухне, пили чай и уныло смотрели в окно.

— Прогуляться, что ли? — задумчиво скребя затылок, спросил Серёга. — До магазина, а?

Вопрос был чисто риторическим. Идти никуда не хотелось, даже в галерею, не то что в магазин. Продолжать вчерашнее не было ни смысла, ни желания.

— Слушайте, — вдруг сказала Лена, — а эта пещера… кенгуровская… она где?

— Откуда мне знать? — Кабанчик пожал плечами. — В Австралии, наверное. Они же там вроде живут.

— Кто?!

— Ну эти… кенгуру.

Доходило до нас медленно. Кабан после вчерашнего, похоже, ничего не помнил.

— Кунгурская, — пришёл на помощь я. — Она называется: «Кунгурская ледяная». Нет, недалеко. Два часа на электричке. Хочешь съездить?

— Можно бы… Всё равно делать нечего, не сидеть же дома.

— Тогда надо торопиться. Утренние электрички мы уже пропустили, осталась одна или две, а если потом ещё возвращаться… Впрочем, я могу Димке позвонить Наумкину — он там работает.

— В пещере, что ли?

— Ну. Экскурсоводом. У него и остановимся. Устраивает тебя такой вариант?

— Звони, — решилась Ленка. — Всё равно день пропадает.

До Димки удалось дозвониться на удивление быстро.

— Отчего бы нет? — хмыкнул он в ответ на нашу просьбу. — Приезжайте. Как раз туристов нет, мешать никто не будет.

— А чего туристов-то нет? — насторожился я.

— Так… Не сезон. Учебный год начался, да и вообще…

— Палатку брать?

— На фига? Лучше оденьтесь потеплее.

Пока Серёга с Леной гремели посудой на кухне и паковали дорожную сумку, я поразмыслил и решил позвонить ещё и Денисычу. Просто так, чтоб предупредить — мол, едем туда-то и тогда-то, не теряйте нас. Фил оказался дома, молча выслушал меня и вдруг заявил:

— Я с вами.

— Это ещё зачем? — опешил я.

— Зачем, зачем… Надо. У меня Маха к подруге на выходные уехала, съезжу с вами, проветрюсь, а то сто лет из дому не выбирался. Опять же за вами присмотрю, если что.

— А чего за нами присматривать? Там и так с нами Наумкин будет…

Фил на это только фыркнул и повесил трубку.

— Денисыч с нами едет, — объявил я, входя в комнату.

Кабанчик только отмахнулся: «Лишним не будет». Ленка поинтересовалась, кто такой Денисыч, и сразу забыла об этом. Вообще, после того, как мы решились ехать, оба они стали очень деятельными и понимали друг друга с полуслова. Лена раздобыла хлеба и оставшихся колбасных обрезков и теперь сооружала бутерброды; Серёга рылся в шифоньере, отыскивая одежду. Мне домой ехать было тоже не с руки, я обошёлся так. У Ленки в багаже нашлись зелёные камуфляжные брюки и добротные ботинки — сразу чувствовалось, что в девушке дремлет опытный бродяга.

Фил заявился через полчаса, одетый в длинный плащ и свою неизменную шляпу. Он опять отпустил усы и стал похож на молодого Михаила Боярского. В одной руке он держал открытую бутылку пива, в другой — большую и, видимо, тяжёлую сумку, в которой что-то стеклянно звякало.

— Что там? — с неодобрением осведомился я.

— Гражданский долг. — Фил подмигнул и так приложился к бутылке, словно хотел откусить у неё горлышко.

— Куда столько?

— Пригодится. На сколько едем?

— Дня на два…

— Вот видишь, а ты ещё спрашиваешь, — довольно крякнул он. — Давненько я не лазал по пещерам… О, да у вас гости! — (Это Ленка выглянула из кухни.) Фил торопливо затолкал пустую бутылку под обувную полку, снял шляпу и церемонно раскланялся. — Алексей, — представился он.

— Лена, — ответила она. — А я думала, что «Фил» — это от «Филипп».

— Ну уж нет, — вспыхнул он. — Только не это! Это прозвище такое. Просто — прозвище.

С приходом Денисыча все сборы как-то очень быстро закончились. Мы подхватили сумки, выкатились на улицу, загрузились в троллейбус и через полчаса уже стояли на вокзале.

— Берём на Кордонскую, — решил за всех Фил, потоптавшись возле пригородного расписания. — Она ближе всего. Серёга! Вы чего там застряли? Идите сюда.

Кабанчик с Ленкой, подталкивая друг дружку локтями, бойко обсуждали рекламную тумбу — новомодный плоский стенд с подсветкой — в последнее время их понатыкали буквально везде и всюду. Однако вместо рекламы сигарет или какого-нибудь банка сейчас там был большой плакат с фотографией рыженькой девочки. Подпись под ним гласила: «Катя, 15 лет. Ходит по модным магазинам. Делает то, что нравится. Выдумывает. Не курит».

— О как! — восхитился Серёга. — Ты поглянь! Им надо было ещё приписать снизу: «Характер нордический. Не женат».

— Так это ж девушка!

— Тогда: «Не замужем», — нисколько не смутившись, исправился Кабан. Склонил набок голову. — «Делает то, что нравится»… Интересно… Лен! — обернулся он к нашей спутнице. — Ты делаешь то, что нравится?

— Кому нравится? — невозмутимо спросила она.

— Вот! — Серёга торжествующе воздел в небо палец. — Вот осторожный человек! Молодец, Лен, правильно мыслишь. Не то что эти дураки, которые рекламу пишут.

— Судя по всему, это объявление о знакомстве, — вмешался я.

— Пожалуй… А где телефон?

Шёл дождь. Рекламная тумба промокла, плакат покрылся длинными потёками, отчего миловидное в общем лицо девушки казалось изъеденным червями. До электрички оставался час. Серёга мухой улетел к ларькам и вскоре прискакал обратно, звякая бутылками с пивом, с мороженым в руке.