его убили, но мне кажется, он бросил маму. Оборотни своих человеческих жен не ценят, — спокойно сказал Брендан.

— И что теперь с ней будет?

И тут я почувствовала, как Брендан напрягся. А еще он помрачнел, насупился и громко засопел.

— Может быть, ей повезет, как моей маме и она выйдет еще раз замуж. Хотя кто ее возьмет с таким количеством детей?

— А твоя мама долго прожила с новым мужем?

— Нет. Через год умерла.

— Не назвала бы это везением. А что Маркграф?

— Ну, это же человеческая жена. Он не обязан заботиться о ней. Он и так проявил участие к ее судьбе. Выдал ей его жалование за этот месяц и отдал все его личные вещи. Ну, те, что можно было. Так что с голоду она не должна умереть, хотя зимой придется туго.

— Староста же должен помочь? Он ведь для этого поставлен над деревней? — высказала я предположение, но на него последовала странная реакция.

Брендан еще больше помрачнел и буркнул что-то неразборчивое. Похороны закончились. И опять я удивилась, что никто не подошел к плачущей женщине и ее детям. Ну, оборотни из замка понятно, но почему деревенские так отводят глаза и отворачиваются? У нее же горе? Почему не поддержать? Я хотела подойти, но потом поняла, что это не мое дело. Есть Маркграф. Есть, в конце концов, его жена. Есть староста. Мне туда совсем ни к чему соваться. И развернувшись, я пошла прочь с кладбища.

А утром и опять ни свет ни заря меня разбудил настойчивый стук в дверь, и я уже знала, кого увижу на пороге. Маркграфа и Брендона. При этом один сиял улыбкой и тянулся за поцелуем, а другой явно не выспался.

— Без завтрака никуда не пойду, — буркнула я и пошла ставить на печку чайник.

— Лика, а что у тебя на завтрак? Ты не подумай, мы ели. Кашу, — и Брендан бросил взгляд на Маркграфа.

Но Роланд и сам заинтересованно потягивал носом.

Я вздохнула. Ну вот опять. Да что ж такое? Я вчера вернулась с кладбища не то что бы расстроенная. Я его не знала толком, так что расстраиваться не приходилось. Но вот ситуация с его детьми меня выбила из колеи. И поэтому я замесила тесто и испекла пирожки. Много. Опять получился целый тазик. И вот начисто же забыла, что они придут с утра пораньше. Опять пропали мои пирожки.

На этот раз я, раскрыв рот, наблюдала, как они их поглощают. Скорость была на высочайшем уровне. Нет, я знала, что оборотни быстры, но так? Я откусила свой единственный пирожок и смотрела на дно тазика. Нда. Это вообще реально прокормить оборотня? И это они еще позавтракали в замке. Страшно представить, что бы было, если бы они этого не сделали.

Выйдя на улицу, я только сейчас сообразила, что не подумала, как мы будем до города добираться.

И тут, почти так же быстро как они уминали мои пирожки, эти двое превратились в больших и пушистых кошечек. Ой, какая прелесть мохнатая. И я, подойдя к Роланду, запустила пальцы в его шерсть. Об мою руку довольно потерлись, а потом приглашающе кивнули головой.

Нет. Я на тебя не сяду.

Но Роланд улегся, подставляя спину, чтобы мне было удобнее на него залезть, потому как он и в кошачьем облике был большой. Я покачала головой. Вот я точно знала, что оборотни редко кого возят на себе. Вернее почти никого и никогда. Я плохо помнила про обычаи и законы оборотней. А вдруг это что-то значит? А я сейчас возьму и усядусь. Вот не интересовал меня в школе этот раздел. У нас в королевстве оборотней почти не встретишь. Зачем мне было запоминать про это? А вот оказывается нужно было.

Но тут Роланд недовольно рыкнул, поторапливая меня. И я, вздохнув, решилась. Может, обойдется?

Я в городе была уже два раза, но тут я, по-моему, и моргнуть то успела раза два и вот мы уже возле городской стены. Перевоплощение в человека прошло столь же быстро. Маркграф поправил перевязь с мечом, и мы направились к городским воротам.

Нда. Меня так не встречали. Хотя в городе и знала каждая собака после всех подвигов. Маркграфу кланялись, здоровались и останавливались поприветствовать. Но к моему огромному удивлению приветствовали и меня тоже.

Маркграф удивился, потом насторожился, а потом после очередного горожанина, что чуть ли не целоваться со мной полез, зло ухватил меня за локоть и зашипел.

— Это как понимать? Они же бояться должны?

— Я того отравителя помните, поймала? А в следующий свой приход в город, всех детей, что тогда успели отравиться, вылечила. Противоядия наготовила, травок лечебных добавила. Обошла все дома и раздала. Вот он и благодарит. Его дочь выжила, — принялась я оправдываться.

— Бесплатно? — у Роланда брови недоверчиво поползли вверх.

— Эм. Ну так там же дети? И по большей части маленькие. И я брала плату. Они чем могли, тем и благодарили. Вот тазик, например, из которого вы сегодня утром пирожки умяли. Мне его гончар отдал в знак признательности. Так что не бесплатно.

— Лика, противоядие стоит дорого, насколько я знаю. И уж точно дороже гончарного блюда, пусть даже и такого большого. Ты ведь и магию ведьмы использовала?

— Да, там не много, — отмахнулась я.

— А те? Вон те-то, что тебе так кланяются?

— Ну, так разбойники же? Они тогда на меня выскочили, потому как я показалась легкой добычей. Их не предупредили о том, что я ведьма, а сами они не поняли. Волос было не видно под капюшоном. Вот они и напали. А жители теперь благодарят. У многих родные пострадали от их рук, — продолжила я объяснять.

— И как это ты за два визита в город сумела снискать такую популярность? Просто удивительно. Ладно, пошли дальше.

Когда маркграфа остановил и принялся горячо о чем-то просить один из горожан, я потихоньку поинтересовалась у Брендана.

— Чего это он? Чем ему так не понравилось, что меня тут все знают?

— Да нет. Скорее он был удивлен. Карету его жены, когда она проезжает через город в замок, обычно закидывают тухлыми овощами и яйцами, — выдал парень.

— Что?! — теперь вот уже у меня глаза на лоб полезли.

— Ну, ей все никак не могут простить смерть ее мужа, старшего брата Роланда. Вот и закидывают. Она поэтому проводит тут обычно не более трех дней и в город не ездит.

— Так. Сейчас некогда, но я хочу детали всего происшедшего. Я даже готова пожертвовать