После нашей последней истории на проспекте я его больше не видела. Не считая тот неловкий момент перед раздевалкой. И вот теперь он на глазах всего универа приглашает меня… А куда он, собственно, меня приглашает? А главное, с какой целью?

Я оглядываюсь по сторонам, дабы оценить количество свидетелей этого странного поступка. Но, кажется, все спешат на занятия и никому нет до нас дела. Кроме вот этих двух студенток, что проходят в нескольких метрах от нас — одна, что по-выше, головы так на две, наклоняется к маленькой полноватой подружке, что-то шепчет на ухо и легким кивком головы указывает на нас. Прям, Штепсель и Тарапунька, — и чуть улыбаюсь пришедшему в голову сравнению. Но вот Штепсель поворачивается и с любопытством оглядывает странную картину — я, мажор и машина мажора бесцеремонно преграждающая мне путь посреди парковки. Но словив мой взгляд, делает вид, что ей все равно, отварачивается, и они с Тарапунькой спешат в сторону дверей альма-матер. Впрочем, наше трио: Швед-Макаров-автомобиль начало притягивать к себе все больше и больше взоров. Надо бы убираться отсюда. Я делаю шаг в сторону, все же пытаясь обойти чудо немецкого автопрома, но Богдан вновь преграждает мне путь.

Я внимательно вглядываюсь в лицо парня, пытаясь понять настрой, но очки скрывающие его глаза, не позволяют этого сделать. И только губы чуть искривленные в отнюдь невеселой усмешке, подсказывают, что их владелец явно чем-то недоволен.

— Садись, — кивает на машину, попутно снимая очки и вперивая свой недовольный взгляд.

— Кто-то не в духах?

— А сама, как думаешь?

— Ну я не знаю. Потому и спрашиваю, — беспечно пожимаю плечами.

— Жень, хватит. Просто сядь в эту гребанную тачку! — чуть повысив голос, говорит мне. Нет — приказывает!

Ух ты! А он, действительно, раздражен. Интересно, это из-за того, что я не ответила на его звонки? Так вроде уже достаточно времени прошло для такой запоздалой реакции. Или что-то еще случилось? Ну не убьет же он меня в самом деле, — усмехнулась я про себя, вновь кинув взгляд на машину. Ну что ж, пристегиваемся — поехали. И проскальзываю на пассажирское сиденье. Через секунду он оказывается рядом и мы резко срываемся с места.

— Итак, доброе утро, Богдан, — пытаясь разбавить затянувшуюся минуту молчания, вежливо выдаю я.

— У тебя, видать, оно, действительно, доброе, — иронично кидает.

Не реагируя, продолжаю:

— У меня сейчас «основы экономики» должны начаться, если вдруг кого-то волнует данный момент.

— А похоже? — хмыкнул парень, бросил на меня короткий взгляд и вновь уставился на дорогу.

На этот раз я не спешу прерывать затянувшееся молчание. Просто сижу и задумчиво разглядываю Богдана.

Мой взгляд падает на его пальцы, что уверенно сжимают оплетку руля. Поднимается выше по руке и достигает шеи, где над воротом куртки виден кусок татуировки. Вспоминаю про вторую тату, которую имела удовольствие лицезреть в первую встречу у клуба. Та, что расположена чуть ниже рукава футболки и привлекает внимание к натреннированным бицепсам. И все же — это две татуировки или одна композиция? — вновь задаюсь вопросом. Но вслух не решаюсь спросить. Посмеется, чего доброго, над моим интересом.

Провожу глазами по подбородку и замираю на его губах. Красивые губы, мягкие, в меру мягкие — не как желе. И жадно, бескомпромиссно берущие. Что-что, а брать Богдан умеет. Сейчас мое утверждение касается только поцелуя. Но почему-то я уверена, что и во всем остальном он такой же. Нет-нет, я не горю желанием узнать степень его настойчивости в постели! Или… все же…. И от воспоминания о поцелуе… хотя… какой это к черту поцелуй? От простого поцелуя не вращается мир перед глазами. От простого поцелуя не хочется содрать с себя всю одежду и запрыгнуть на парня. От простого поцелуя не появляется желание смаковать человека, изучать губами, языком. Так, какой на фиг, это простой поцелуй? Нет! Это акт, это был самый настоящий акт. Акт, который на какие-то доли секунды сорвал нас с тормозов… Или только меня? Неосознанно прикоснулась пальчиками к своим губам и даже не заметила, как румянец залил мои щеки. Кислород куда-то испарился, и, по-моему, испарился он вниз живота, судя по возникшему теплому ощущению. Резко вдохнула воздух носом, а колени рефлекторно свела.

— Ты, о чем таком думаешь? — немного насмешливо поинтересовался Богдан.

Застигнутая врасплох, я оторвала взгляд от его губ, и тут же стыдливо перевела куда-то на дорогу. Красный. Черт! Мы стоим на красном светофоре, а он уже какое-то время разглядывает меня. Только вот меня здесь нет. Я уплыла в свои воспоминания, в тот вечер, на тот проспект.

Я почувствовала, как мои щеки еще сильнее зарделись, если такое вообще было возможно. И, кажется, от смущения все мое тело вспыхнуло, словно факел. Вновь вернула свое внимание к его глазам. Но в них больше не было насмешки. В них сосредоточенность, ожидание и готовность к действию. Да-да, именно так. Макаров ждал знака. Хоть какого-то знака. И, судя по всему, он его получил.

Протянул руку и провел пальцем по моему подбородку, коснулся нижней губы, неотрывно следя взглядом за своими же действиями. Я приоткрыла рот, а он чуть надавил на губу. И в этот самый момент я не досчиталась одного удара сердца. Кончик языка стало жутко покалывать от непреодолимого желания лизнуть этот самый палец. Его потяжелевший взгляд быстро метнулся к моим глазам. Черт! Да я просто тупо хочу его, — стрельнуло в башке, от чего на миг забыла как дышать, а взгляд застыл.

Глупая, запоздалая, очевидная и постыдная мысль.

Позади раздались нервные сигналы авто.

— Запомни это ощущение, мы еще к этому вернемся, — услышала немного хриплый голос Дана. И он переключил внимание на дорогу.

Я молчала. А, что я могла сказать? Смотрела прямо перед собой невидящим взглядом, сцепив руки на коленях, ощущая всем своим нутром торнадо. Я никогда не видела в живую торнадо, только по телевизору. Но была уверена, что именно такие ощущения испытывает человек, когда наблюдает за этим природным бедствием со стороны. Вот он чувствует, как тяжелеет воздух, лицезрит, как сгущаются тучи, темнеет небо, стоит невыносимый гул, и вот, все это воедино соединяется в жутком вихре, что несется на тебя. Торнадо. Я нахожусь практически в его эпицентре. Но почему-то не хочется спасаться. Делаю еще один судорожный вдох, на что Дан кидает на меня быстрый взгляд, так же молниеносно возвращает его на дорогу и накрывает своей ладонью мои сжатые руки. Тепло, приятно. И этот жест немного приводит в чувство, заставляя вынырнуть из эмоционального вихря.

— Дан, мы куда едем?

— Мне нравится, — улыбнулся какой-то особенной мальчишеской улыбкой.

Блин, а я от этой улыбки поплыла. И, по-моему, даже рот наполнился слюной, как у голодного на кусок превосходного стейка.

— Нравится, как ты меня по имени назвала, — пояснил он, не дождавшись моей реакции.