что видит на бледно-синеватом лице лоя явный испуг, Цыс расстроился и с досадой подумал: "Эх ты, ну и незадача, мелкий-то поди бздун. Такое бздило пожалуй немного навоюет. Если вообще удастся его уговорить пойти в кабинет".

— Оприходуют? — Пробормотал Талгаро.

— Ну я уж точно не знаю, что они там с ней делают. Но клянусь милосердным Метатроном и Щитом Давида явно ничего хорошего девушку не ждет.

Талгаро и правда очень растерялся.

— А вторая девушка, такая э-э…, — Талгаро пытался как-то охарактеризовать внешне Тайвиру, но не мог собраться с мыслями.

— Увели! — Охотно сообщил Цыс. — На конюшню, двое бандюганов. Причем одного я знаю, это Дориус — один из багаров Золы.

— Знаешь? — Талгаро вроде бы наконец взял себя в руки и к нему вернулась его обычная подозрительность.

— Знаю, — спокойно подтвердил Цыс. — Я возницей в Акануране уж лет шесть работаю, я много кого знаю. Да ты не думай, Талгаро, я не из этой братии. Я их на дух не переношу, будь они все неладны, цветоносы проклятые. От них же никакого житья нету. Но главное эти мрази убили жену мою и меня пытали, немало я поболтался у них на мясных крюках, всё брюхо в жутких шрамах. Так что если…, — Цыс вдруг замолчал, увидев как в залу вошли Дориус и его товарищ-вэлуоннец в "шилахе". Цыс наклонился ближе к лоя и тихо проговорил. — А вот как раз и багар со своим головорезом. Обернись, только осторожно.

Талгаро, вроде как скучая, огляделся по сторонам и заодно скользнул взглядом по двум высоким мужчинам. Их решительные мрачные физиономии не сулили ничего хорошего. И по всем приметам лоя понял что они действительно из банды "зеленых". Мужчины прошли буквально в паре метров от Талгаро и скрылись в арочном проходе, ведущем в коридор с "кабинетами".

— Вообще они редко столь нагло ведут себя в "Золотом колесе". Может у них какое дело до твоей подруги?

— Н-не знаю, — голос Талгаро слегка осип, страх тяжелой дланью опустился ему на плечи.

— Ну так что, будем её выручать или как?

Талгаро с надеждой посмотрел на "сэна Хорвига".

— Ты поможешь?

— Ну я вообще-то не вояка, обычный извозчик. Но помогу чем смогу. Да и нужна ли тебе помощь? Я прекрасно знаю как вы, лоя, мастерски обращаетесь со своими пунами. Сейчас пойдешь в кабинет, да и положишь всех этих подонков.

Талгаро аж посерел от такого предложения. А Цыс делая вид, что не замечает страха лоя, воодушевленно продолжил:

— Я сам видел какие чудеса вы творите пунами. Войдешь в кабинет, первым делом погаси свечи, а затем в темноте перебей этих тварей и выведи девушку. Я буду ждать вас с лошадьми. Улетим как ветер. Я эти места как свои пять пальцев знаю, исчезнем в лесу и поминай как звали.

Талгаро просто окаменел от такой перспективы.

— А сколько их там?

— Пятеро всего.

Лоя нервно сглотнул.

— Много, — пробормотал он.

Талгаро вспомнил какие чувства нахлынули на него в Гроанбурге на Расплатной площади, когда Минлу вынула меч навстречу приближающемуся мивару. Какая нежность к этой девушке затопила тогда его сердце и как отважно он был готов сражаться вместе с ней. Сейчас почему-то подобных эмоций не наблюдалось. Он честно признавал, что его владение пунами довольно посредственное, он не был большим охотником до сражений и никогда не усердствовал в постижении боевого искусства. Его страсть пение и пуны он нацепил только когда его изгнали, ибо понимал что во внешнем мире они хоть как-то оградят его от задирания и нападок. И он отлично понимал, что пять вооружённых мужчин народа Омо его просто размажут по полу.

— Да для такого как ты разве это много?!

Талгаро показалось, что Хорвиг издевается, лоя испытующе поглядел на него, но круглое добродушное открытое лицо собеседника светилось самой что ни на есть искренней верой в боевое мастерство лоя.

— Тем более на твоей стороне будет преимущество неожиданности, — воодушевленно продолжал Цыс. — Главное свет потуши. Вы же лоя не как кошки, вы и в кромешной тьме видите. Эти охламоны в темноте совершенно потеряются и ты их всех без труда порежешь, как собачьи сосиски. У тебя на пунах какой яд? "Волчья ягода"?

— На правой. На левой «Печать Адолиса» и выжимка из стеблей «сливочной травы».

— Ого! — Уважительно воскликнул Цыс. — Серьезная смесь. Так о чем тебе вообще беспокоиться. Главное бей их по открытым местам, по шее, если получится.

Талагро глянул на Цыса, как тому показалось с некоторой неприязнью.

— Ты вроде в этом разбираешься.

— Да я ведь жил с лоя несколько лет, — очень миролюбиво произнес Цыс. — Немало повидал и знаю на что вы способны.

— И всё-таки пять вооруженных бандитов это …, — Талгаро так и не сказал что "это" и вдруг предложил: — Может удалить хотя бы часть из них?

— Удалить? — Цыс нахмурился. Настрой маленького воителя, на которого он возложил все свои надежды, ему всё больше не нравился.

— Ну да. Вызвать их куда-нибудь. Сказать что с ними хотят поговорить какие-нибудь люди. Другие бандиты, например.

— Другие…, — Цыс застыл на полуслове. На него нахлынуло озарение. И он улыбнулся и весело сказал: — Клянусь звездноволосой Гипой ты прав, дружище Талгаро. Их вызовут на разборку "синие". Теперь у нас точно всё получится.

132

Багар Дориус неприветливо взирал на прижавшуюся к стене кирмианскую девушку. Убрав рисунок обратно во внутренний карман, он спросил:

— Как тебя зовут?

— Девица Линрэн.

Дориус залез двумя пальцами себе в рот и какое-то время выковыривал из зубов застрявший кусочек пищи. Справившись с этим, он спокойно заявил:

— Тухлявого заливаешь, косорылая. Минлу тебя зовут. Подружка твоя перед смертью призналась.

И без того уже порядком напуганная, Минлу почувствовала слабость в ногах и еще сильнее привалилась к стене. "Лжёт", сказала она себе и вроде бы поверила в это, но страх всё равно не отпускал.

— А Линрэн это та дыра, из которой ты родом.

Это было уже чересчур, об этом могли знать только люди из Храма падающих звезд. Даже в Туиле, на суде, она ни словом не обмолвилась о Линрэне, хотя тоже была испугана всем происходящим и готова была честно отвечать на любые вопросы дознавателей. Потому и назвала своё настоящее имя, возраст и т. п. Но о месте рождения её не спросили, судейским было вполне достаточно того что она дикарка из Кирма.

Ей показалось что стало трудно дышать, словно незримые тяжелые плиты навалились на неё. Ей остро захотелось стать маленькой, незаметной, каким-нибудь насекомым чтобы юркнуть в ближайшую щелку,