Поправ земную грусть, быть может, я тогда

Не буду тосковать о друге в здешнем мире!..

1832

Андрей Иванович Подолинский

1806–1886

Ответ

Не говори: завиден дар

И вдохновение поэта, —

Не вечен в нем священный жар,

Им грудь не часто разогрета!

Как много дней цветущих он

В бесплодных замыслах утратит,

И редко вдохновенья сон

Его создания освятит.

В мир необъятный, в мир иной

Перелетя воображеньем,

На мир существенный с презреньем

Глядит как житель неземной.

И часто грудь его страдает:

Не зная радостей земных,

Он их надменно отвергает,

А заменить не может их.

<1829>

«Отгрянуло в безднах творящее Слово…»

Отгрянуло в безднах творящее Слово,

Стихии, как волны, кипят,

Сошлись – разделились – и жизнию новой

В несчетных светилах горят…

Все к цели стремится; один, в беспрерывном

Волненьи, без цели гоним,

Один, бесприютный, в создании дивном

Отпадший летит серафим.

Куда бы смущенным ни кинул он взором —

Повсюду пред ним чудеса:

Вот катятся звезды бесчисленным хором,

Осыпав кругом небеса,

Вот солнце стремится – он бросился мимо, —

Другое навстречу летит,

И сонм их блестящий ему нестерпимой

Создателя славой звучит.

К земле опустил он с отчаяньем взоры —

Весну торжествует земля:

Цветами пахнули долины и горы,

Цветами сверкнули поля!

И желчные слезы с ланит его бледных

В цветы, мимолетом, скользят —

Те слезы и ныне в цветах этих бледных

Отравой смертельной горят!

1840

Могила солдата

Вот камень у церкви, под сению дуба,

Ни слова, ни буквы на нем;

Крестом лишь две сабли насечены грубо,

И те заросли уже мхом.

Простая могила… За что ж ей отличный

На сельском кладбище почет,

Что, шляпы не снявши рукою привычной,

Вблизи селянин не пройдет?

В ней кости солдата, в ней храброго кости,

То им, безымянным, почет!

Как Русь обступили незваные гости,

Охотой пошел он в поход:

Тужила невеста, и мать горевала,

Что их покидает одних,

В нем сердце заныло, душа встосковала —

А все ж не послушался их!

Не славы хотел он, а бился на славу.

Как бьется наш русский солдат.

Чтоб выкупить кровью родную державу,

Не помня трудов и наград.

С крестом возвратился!.. И мать поклонилась

Ему, зарыдав, до земли,

И как молодая невеста гордилась,

Когда под венец их вели!

Вдругорядь грозою враги налетели —

Крепясь, он жену утешал, —

Но слезы пробились, когда в колыбели

Малютку, крестя, целовал…

Предчувствие было… И жребий свершился:

Увы! за полком назади,

Уж он не с крестом на груди воротился,

А с пулей смертельной в груди!

Вот повесть и жизни, и смерти солдата,

Молвою он в гробе забыт, —

Лишь старый товарищ к могиле собрата

Приходит седой инвалид.

С ним внук белокурый, ласкаяся к деду,

Что раз он ему говорит:

«Скажи-ка мне, помнишь, про эту победу,

Где был твой товарищ убит?..»

И внемлет, сквозь слезы, он подвигам бранным,

И часто, забывшись, он сам,

Встряхнувши кудрями, штыком деревянным

Грозит нашим старым врагам!..

На что же ей имя, могиле солдата?

И много ль блестящих могил

Пробудят то чувство, так чисто и свято,

Что пепел его пробудил!

       Она, без названья, сокровище внука,

       Любви бескорыстной урок,

       За доблесть народа святая порука

       И будущей славы залог.

1840

«И на людей, и на природу…»

И на людей, и на природу

Гляжу в бесчувствии немом,

Черствея сердцем год от году,

Смеюсь ребячеству во всем.

Себе, другим я в тягость ныне,

Не знаю, чем себя развлечь,

Средь многолюдства, как в пустыне,

Не жду ни с кем желанных встреч.

И что же? К жизни не привязан,

Я сбросить жизнь бы не хотел,

Как будто в будущем указан

Какой-то лучший мне удел.

Но сердца тяжкое бесстрастье

С надеждой самою в борьбе,

И если б мог создать я счастье,

Его не создал бы себе!

1845

«Сквозь грез мечтательного мира…»

Сквозь грез мечтательного мира

Мне вдруг раскрылся мир иной,

И вздрогнула тревожно лира,

И сердце сжалося тоской…

Под необъятным сводом неба

Один свирепствует закон:

Недостает тепла и хлеба,

Не умолкают плач и стон.

И алчно гибнущее племя

Ждет погрузиться в вечный сон,

А вслед ему выводит время

На жертву новый легион.

И так от века и до века,

А мы уверовать могли,

Что создана для человека

Вся прелесть жизни на земли!

Нет!.. Без конца, без перерыва,

Ему страдать, ему роптать,

Пока на все, что в мире живо,

Падет ничтожества печать.

И, раз прозрев, душа, как прежде,

Уже забыться не должна.

Скажи ж «прости!» мечтам, надежде

И оборвись, моя струна.

<1879>

Примечания

В сборник вошли исключительно лирические стихотворения поэтов, определивших своим творчеством облик «золотого века русской поэзии» (как обыкновенно называют поэзию пушкинской поры), и созданные преимущественно в 1810–1830-х гг. За пределами издания остались поэмы, стихотворные