Он оглянулся, не обратил на меня никакого внимания и снова отвернулся.

– Привет, – повторила я и слегка подтолкнула его.

– А, привет, извините. Я вас не заметил, – отозвался Марк.

– Отличный вечер, – заметила я. – Спасибо, что пригласили меня.

Какое-то время он непонимающе смотрел на меня.

– Я не приглашал, ответил он наконец. – Вас пригласила моя мама. Хотя это не важно. Мне надо проследить за… э-э-э… размещением. Кстати, мне очень понравился ваш репортаж с пожарной станции в Левишеме.

Марк отвернулся и устремился вверх по лестнице, обгоняя гостей и извиняясь. У меня подкосились ноги. Ох-х-х.

Когда он добрался до верха, появилась Наташа в ошеломительном золотом облегающем платье. Она по-хозяйски схватила Марка за руку, но в спешке задела ногой одну из свечек, и капелька воска попала на край платья.

– Черт, – расстроилась она. – Черт. Пока они не скрылись окончательно, я успела услышать, как Наташа отчитывает Марка:

– Говорила я тебе, нелепо весь день расставлять свечки так, чтобы люди об них спотыкались. Ты бы с гораздо большей пользой провел время, если бы проверил, правильно ли рассажены гости…

Однако размещение оказалось вполне приличным. Маму посадили не с папой и не с Хулио, а с Брайаном Эндерби, с которым ей всегда нравилось флиртовать. Хулио поместили рядом с очаровательной пятидесятипятилетней тетушкой Марка Дарси, и она была в полном восторге. Папа порозовел от удовольствия, когда оказался рядом с потрясающим существом, похожим на Фэй Данауэй. Я очень волновалась. Вдруг меня посадят между двумя приятелями Марка Дарси, высококлассными адвокатами, или американцами из Бостона, например. Но когда я отыскала свое имя на табличке, то услышала рядом знакомый голос:

– Как поживает моя маленькая Бриджит? Скажите, что мне не повезло! Смотри, ты прямо рядом со мной. Юна сказала мне, что ты порвала со своим парнем. Ну, не знаю. Фр-р-р. И когда же мы наконец выдадим тебя замуж?

– Надеюсь, когда нам это удастся, я буду совершать обряд венчания, – послышался голос с другой стороны. – Я мог бы надеть новую накидку. М-м-м. Из абрикосового шелка. Или сутану от Гамирелли, тридцать девять пуговок, очень милая.

Марк посадил меня между Джеффри Олконбери и викарием-геем.

Но по ходу дела, когда мы приняли по несколько бокалов, разговор стал более непринужденным. Я спрашивала викария, что он думает по поводу чудесной индийской статуи Ганеша – бога слонов, которая «пьет молоко». Викарий отвечал, что в церковных кругах поговаривают, будто чудо свершилось благодаря физическому воздействию на терракоту холодной зимы, последовавшей после жаркого лета.

Когда ужин закончился и гости начали спускаться вниз, чтобы потанцевать, я все обдумывала слова викария. Меня обуревало любопытство; кроме того, мне дико хотелось избежать твиста с Джеффри Олконбери. Я извинилась, незаметно прихватила со стола чайную ложечку и кувшинчик с молоком, а затем проскользнула в комнату, где лежали подарки, уже распакованные и выставленные напоказ (что вполне подтверждало мнение Юны об элементе безвкусицы во всем происходящем).

На поиски терракотового подсвечника у меня ушло какое-то время, потому что его запихнули в самый угол. Когда я нашла его, я просто налила в ложку немного молока, наклонила её и поднесла к краю отверстия, куда надо вставлять свечку. Я не могла поверить собственным глазам. Терракотовое масло впитывало молоко. Было видно, как оно исчезает с ложки.

– Боже мой, да это просто чудо! – воскликнула я. Откуда мне было знать, что как раз в этот момент Марк Дарси проходит мимо комнаты?

– Что вы делаете? – поинтересовался он, появляясь в дверях.

Я не знала, что сказать. Он наверняка подумал, что я пытаюсь стащить подарки.

– М-м-м? – поднял брови Марк.

– Подсвечник с терракотовым эфирным маслом, который я подарила вашей маме, пьет молоко, – невнятно пробормотала я.

– Не говорите глупостей, – рассмеялся он.

– Он действительно пьет молоко, – возмущенно повторила я. – Смотрите.

Я налила в ложку ещё немного молока, наклонила её, и подсвечник на глазах начал впитывать белую жидкость.

– Видите, – гордо объявила я. – Это чудо. И тут в дверях появилась Наташа.

– А, привет, – поздоровалась она со мной. – Вы сегодня не в наряде девочки-кролика? – и она немного посмеялась, чтобы превратить свое унизительное замечание в милую шутку.

– Просто мы, кролики, так одеваемся зимой, чтобы не замерзнуть, – объяснила я.

– Джон Роша? – удивилась Наташа, уставившись на платье Джуд. – Прошлая осень? Я узнаю кайму.

Я выдержала паузу, чтобы придумать какой-нибудь остроумный и язвительный комментарий, но мне, как назло, ничего не пришло в голову. Поэтому после глупого молчания я сказала:

– Что ж. Уверена, что вам хочется пообщаться с гостями. Рада буду снова встретиться. Пока-а-а!

Я решила, что надо выйти в сад, чтобы подышать свежим воздухом и выкурить сигарету. Была удивительная, теплая звездная ночь, и луна освещала все рододендроны. Эти цветы напоминают мне о северных провинциальных поместьях викторианской эпохи, описанных Д.Х. Лоуренсом, где герои тонули в озерах. Я ступила в глухой сад. Из дома доносились звуки венских вальсов в довольно модном стиле «миллениум». И вдруг я услышала голос сверху. За стеклянной дверью появился человеческий силуэт. Это был вполне привлекательный юноша-блондин, явно из частной школы.

– Привет, – сказал юноша, неуверенно зажег сигарету и начал спускаться по лестнице, глядя на меня. – Не хотели бы вы потанцевать? Ой. Ах, простите, – продолжал он, протягивая руку, как будто мы на Дне открытых дверей в Итоне, а он – бывший министр внутренних дел, на время позабывший о манерах, – Саймон Далримпл.

– Бриджит Джонс, – представилась я, неловко протянув руку и чувствуя себя членом военного кабинета.

– Привет. Ах, да. Я правда очень рад с вами познакомиться. Так мы можем потанцевать? – спросил юноша, снова превращаясь в ученика частной школы.

– Ну, я не знаю… – ответила я, превращаясь в пьяную шлюху, и непроизвольно издала хриплый смешок, как проститутка в Йетс-Вайн-Лодж.

– Я хочу сказать, прямо здесь. Совсем немного. Я колебалась. По правде, я была польщена. Происходящее, да плюс ещё фокусы на глазах у Марка Дарси – все это уже начало меня беспокоить.

– Пожалуйста, – упрашивал Саймон. – Я никогда раньше не танцевал с женщиной старше себя. О, черт, что я говорю. Я имел в виду… – продолжал он, заметив выражение моего лица, – я имею в виду, с кем-то, кто уже закончил школу, – и он страстно сжал мою руку. – Вы же не будете возражать? Я буду ужасно, ужасно благодарен.

Саймона Далримпла явно учили бальным танцам с рождения, и мне было приятно, когда он искусно вел меня в танце. Но проблема состояла в том, что у него случилась, ну, не хотелось бы так уж сильно на этом заострять, – короче, самая огромная эрекция из всех, с которыми мне посчастливилось сталкиваться. Мы танцевали так близко друг к другу, что это трудно было интерпретировать как невинное развлечение.