оторвав взгляд от зеркала, стал искать, где включаются сирена и проблесковый маячок. С четвертой попытки ему удалось найти кнопку и тумблер. Механизмы «сигналки», как оказалось, включались по отдельности. Теперь была надежда, что на выезде из райцентра их не остановят. А если остановят, придется принять бой. Обычно на посту дежурит только машина ГИБДД. Эмир не знал, что посты усилены и дополнены машинами патрульно-постовой службы. Но «сигналка» на крыше микроавтобуса просто обязана сыграть свою роль. Иначе придется остановиться и дать несколько очередей.

Так все и получилось. Вернее, почти так. «Менты» из машины ППС и не думали останавливать машину Следственного комитета, которая к тому же через их пост по дороге в райцентр уже проезжала. Но дежурный старший лейтенант ГИБДД, только-только заступивший на пост, в последний момент вдруг решил поднять свой жезл и, когда микроавтобус проехал дальше без остановки, бросился к своей машине, желая начать преследование. Но сержант ППС остановил его жестом и словами:

– Да наши это, наши. Они уже в поселок проезжали. Теперь назад спешат. Спать им, похоже, пора… А нам тут до утра торчать…

Старший лейтенант вернулся на дорогу, вдали показались новые фары. А сзади светили другие, причем вторая машина ехала с включенной сиреной и проблесковым маячком, словно гналась за первой. Это автоматически значило, что переднюю машину следовало остановить.

* * *

– Пронесло! – сказал Нажмутдин и перевел дыхание. – Сработала «сигналка». – И он отложил в сторону автоматы.

Великан намеревался стрелять через открытую сдвижную дверь сразу с двух рук. Два автомата, собственный и убитого в больнице омоновца, лежали под рукой и у эмира. Он намеревался стрелять так же, благо сильные до сих пор руки позволяли ему это делать. Отличие заключалось в том, что Нажмутдин держал автоматы при стрельбе так, как держал бы пистолеты, и они не казались бы со стороны тяжелым оружием. А Нариману пришлось бы подсовывать приклады под локти и прижимать к своим бокам.

Третий автомат, раньше принадлежавший водителю микроавтобуса, лежал за сиденьем, и эмир видел только его раструб. По нему он опознал «тупорылый» «АК-74У». Оставлять оружие в машине эмир не собирался. Думал, когда все завершится, следует подарить автомат Абубакиру, который больше подойдет ему по росту, чем полноразмерный автомат.

Эмир Волк напряженно всматривался в освещенный светодиодными фарами участок дороги, притормаживая перед ямами, которые дорогу усеивали излишне обильно. Но скорость если и сбавил, то только незначительно.

Достаточно быстро они добрались до поворота в родное село эмира, куда вела полностью грунтовая дорога, местами посыпанная мелким гравием, который в жаркую погоду нещадно пылил. Но сейчас погода была нежаркая, и пыли не было – результат недавнего дождя.

– Как думаешь, эмир, они за нами свернут или в Махачкалу двинут? – тонким голосочком спросил Абубакир.

Эмиру показалось, что после удара головой голос карлика стал еще более высоким, чем прежде. Так бывает. Волк помнил ситуацию, когда рядом с одним из его моджахедов упала американская ракета. Упала, воткнулась в песок, но не взорвалась. Моджахед после этого заговорил женским голосом и никак не мог переучиться. Родной басовитый тембр к нему так и не вернулся. Через неделю он был убит и похоронен в песках пустыни во время засады на американский патруль.

– А зачем им за нами сворачивать? Они уже знают, что мы были в селе и ушли несолоно хлебавши. Подумают, что в Махачкале у нас есть где спрятаться. Попытаются по дороге догнать. Кстати… – Волк выключил сирену и проблесковый маячок. – Нас так издалека видно. Но они уже не увидят… Хорошо, что у нас машина полноприводная и просвет большой. А то по такой-то дороге…

– «Уазики» тоже полноприводные, – заметил Нажмутдин. – И клиренс у них повыше нашего, пожалуй, будет.

– Зато движок послабее… Значит, поступим так. Машину спрячем в лесу. Я знаю место, куда редко кто ходит. В яму заеду, а сверху ветками забросаем, чтобы издали не бросалось в глаза. Веток в стороне нарубим. А далее пешком пойдем. Напрямую это не так и далеко. Конечно, чуть дальше, чем от упавшей скалы, но ненамного. Нас мало. Мы незаметно пройдем. Это не всем отрядом светиться, – распорядился Волк.

В нужном месте он переехал неглубокий кювет и углубился в лес. Потом начал медленно спускаться под уклон и вскоре остановился.

– Выходите. Я в яму заеду.

Эмир ночью в лесу, казалось, видел как настоящий дикий волк. И ориентировался он не хуже лесного зверя. Но яма показалась Абубакиру мелковатой, о чем карлик тут же и сообщил. Даже предложил свои услуги, памятуя о том, что он умеет быстро переставлять ноги, и вообще желая как-то реабилитироваться за то, что его другу-великану пришлось нести его на руках.

– Может, я вокруг пробегусь, поищу что-нибудь поглубже?

– Глубже поблизости ничего нет. В эту я в детстве лазил. Тогда она казалась мне глубокой. Наверное, в детстве все ямы глубже, а сугробы выше… Отойдите в сторону!

Медленно, притормаживая, он спустился в яму. При этом съехал так, словно машину берег и собирался ее еще использовать. Но Нажмутдин и Абубакир ничего у эмира не спросили, а он сам ничего объяснять не стал.

Выбравшись из кабины, эмир достал короткоствольный автомат «АК-74У» и почти торжественно вручил его карлику:

– Держи. Тебе этот кстати будет. Такой тебя отдачей с подоконника не собьет.

Абубакир хотел было что-то сказать в свое оправдание, но промолчал. Тем более эмир уже отвернулся и быстрым шагом двинулся параллельно дороге в село.

– За мной! – прозвучала команда.

* * *

На этот раз эмир Волк выбрал другую дорогу. Он шел по селу и невольно вспоминал свое детство. Именно по этой дороге он когда-то ходил в школу. Свернешь на боковую улицу – и окажешься прямо возле школьного деревянного забора.

Около одного из домов Волк остановился. Здесь когда-то жил его школьный враг Темирхан. Темирхан был на три года старше и часто старался задеть то плечом, то локтем строптивого и дерзкого Наримана, не желавшего признать власть более сильного противника. Обычно это завершалось дракой, победителем в которой выходил старший. Но Нариман никогда и никому не жаловался. Он учился бороться и драться. Потом, годы спустя, Нариман испытывал даже благодарность к Темирхану за то, что тот воспитал в нем характер настоящего бойца. Сейчас старенький дом Темирхана почти падал. Он требовал основательного и обстоятельного ремонта. И будь у Наримана сейчас деньги, он обязательно выделил бы их Темирхану. У Волка когда-то была в кармане единственная пачка стодолларовых купюр, этого хватило бы на ремонт дома. Но ту пачку он положил