через забор. Ты нам живой нужен. Беги. Мы дождемся.

Исмаэлян отключился. Капитан Одуванчиков живо представил, как Игорь сует в рот бутерброд, запивает его остатками остывшего в стакане чая и на ходу надевает шинель, которую обычно носит в отличие от офицеров, облачающихся в бушлат. Второпях забывает закрыть на ключ квартиру, возвращается, преодолев уже целый пролет лестницы, закрывает дверь, сует связку ключей в карман и спешит в штаб.

– Минут через десять-пятнадцать будет результат, – сообщил капитан двум полковникам.

Но результат пришел именно через пять минут. Капитан Исмаэлян позвонил и сказал, что он в штаб вернулся все же через забор. Часовой был знакомым, стрелять не стал – узнал капитана и простил ему торопливость.

Оба телефона, интересующие капитана Одуванчикова, находятся в районной больнице, в старом хирургическом корпусе. Игорь объяснил, что в больнице есть и новый, кирпичный и тоже двухэтажный корпус, и предостерег, чтобы их не перепутали, иначе бандиты могут успеть уйти, как и в первый раз. Василий Николаевич тут же передал полученные сведения полковникам. Те, толком не дослушав, бросились к своим машинам, стремясь оказаться у больницы как можно быстрее, чтобы, во-первых, схватить эмира Волка и его помощников и, во-вторых, чтобы предотвратить возможную беду.

– Там на посту трое парней из Росгвардии. Они отобьются. По крайней мере, до нашего приезда продержатся, – сказал старший следователь местному полковнику полиции, слишком сильно надеясь на бывший ОМОН, из которого Росгвардия и состоит.

– Должны продержаться, – ответил Мансур Ниязович. – Наш парень, которого они сменили, сказал, что ребята бравые, крепкие, толковые.

Путь до больницы оказался недолгим. Одуванчиков приказал своему водителю ехать за машинами полиции, которые указывали дорогу. Водитель легко обогнал бы точно такой же, как у него, «уазик» полиции за счет своей манеры вождения и менее изнасилованной машины, но приказу подчинился. Тем более он и не знал, где находится районная больница.

Машины свернули к воротам больницы. Стоящий впереди микроавтобус посигналил. В будке медленно поднялся на ноги охранник-полицейский. Начальник районной полиции темперамент все же имел отменный и не постеснялся его продемонстрировать. Он не выдержал неторопливости охранника, подбежал к воротам и начал их трясти, что-то крича и требуя пошевеливаться. Охранник сразу узнал Мансура Ниязовича и побежал бегом, сильно косолапя и покачивая животом. А потом долго не мог попасть ключом в замочную скважину большого висячего замка. Наконец ворота распахнулись с помощью полковника.

– Где хирургический корпус? – спросил полковник, садясь в свой «уазик».

Охранник махнул рукой в сторону двухэтажного кирпичного здания, где почти на всем втором этаже горел свет. Полицейский «уазик» рванул туда.

– Где старый хирургический корпус? – спросил, жестом остановив машину, капитан Одуванчиков. Охранник растерянно показал в противоположном направлении.

Два полковника поторопились и не дослушали, что говорил им капитан спецназа возле дома Рагима Шахмахадова, и поэтому один ошибся и поехал сначала не туда, куда следовало, а второй чудом ошибки избежал. Старший следователь хотел позволить сначала ввязаться в перестрелку людям Мансура Ниязовича, чтобы дать потом своим парням из группы захвата блеснуть мастерством, поэтому не погнал свою машину вперед. И поэтому вовремя увидел, как разворачивается «уазик» спецназа военной разведки.

Глава шестнадцатая

Эмир Волк умел соображать быстро и обычно делал правильные выводы – к этому приучил его спорт. Он сразу понял, что старший лейтенант полиции не желал попасть в Алмагуль. Но «мент» видел, что на старом Абдул-Меджиде под «разгрузкой» – бронежилет. И когда тренер бросился между участковым полиции и своим лучшим и знаменитым учеником, пытаясь защитить не столько своего эмира, сколько результат своих трудов, Даниялов приподнял ствол, желая выстрелить в голову, но приподнял недостаточно, только до уровня горла. А с другой стороны горла расположен шейный отдел позвоночного столба, который пуля задела боком. Еще не до конца поверив в случившееся, Волк шагнул к дочери, приложил два пальца к месту, где сонная артерия проходит через горло, но пульса не уловил. Алмагуль была мертва, как мертв был и ее жених.

– Бежим, эмир! – вдруг резко позвал Нажмутдин. – Полиция едет!

Эмир мысленно вернулся к реальности и услышал сирену полицейской машины, которая притормозила перед воротами, сигналя и требуя, чтобы дежурный побыстрее открыл ворота.

– Бежим, эмир! «Менты»! – визгливо повторил за товарищем карлик Абубакир.

– Сюда, за мной! – скомандовал великан, выскочил за дверь и свернул вправо, не в сторону лестницы.

Эмир, выскочив за дверь перед карликом, сразу понял намерения великана. На первом этаже уже слышались торопливые шаги бегущих людей, и шаги эти приближались к лестнице. В конце коридора располагались одна напротив другой две палаты, окна которых должны были выходить в торец здания. Но если они не выходят туда, так даже лучше, потому что тогда окна находятся рядом с углом, за которым легко спрятаться, попав в слепую зону, в которую невозможно стрелять прицельно. Спрыгнуть с высоты второго этажа несложно, тем более что потолки в старом здании районной больницы высотой не отличались. Нажмутдин мог бы при необходимости достать до потолка локтем руки.

Нажмутдин выбрал дверь по правой стене, ударом ноги распахнул ее, и из-за двери сразу послышался женский визг – правая сторона была, видимо, женской. Но это значения не имело, а время терять не хотелось. После трагической гибели Алмагуль ничто не имело значения, кроме жизни. И хотя бежал эмир Волк почти лениво, перед дверью он все же обернулся и дал в коридор непривычно длинную для себя очередь. Длинную потому, что она была неприцельной, только прикрывающей, пугающе-предупреждающей и не позволяющей преследователям, которые уже дышали в спину, проскочить с лестницы в коридор. Но какое-то движение Волк все же заметил. Однако теперь, после длинной очереди, преследователи на какое-то время застрянут и потеряют важные секунды.

– Иди за Омаровым, – подтолкнул Волк в шею карлика, направляя его в палату, а сам дал в коридор еще одну такую же длинную очередь.

– Еще один… – раздался за спиной эмира женский голос. – Уродец какой-то…

– Двое даже, – почти в унисон с первым прозвучал и второй голос, поддерживающий первый.

Эмиру стало обидно за доблестного маленького человечка.

– Сама ты уродина, – сказал он, обернувшись. Тут же услышал молодой смех из угла палаты и понял, что попал в точку.

– Это я-то уродина? – возмутилась женщина. – Ах, ты… Ты… Да ты знаешь, кто мой муж? – Эмир увидел, что ему в голову летит подушка, и легко поймал ее левой рукой.

Тут же, уже сидя на подоконнике, дал очередь в потолок Абубакир, и отдача выбросила его за окно. Женщины испуганно замолчали, и подушками больше никто не бросался,