… Аграфена Федоровна Закревская[420]… поведала барыням, что Пушкин был в нее влюблен без памяти, что он ревновал ее ко всем и к каждому. Что еще недавно в гостях у Соловых[421], он, ревнуя ее за то, что она занималась с кем-то больше, чем с ним, разозлился на нее и впустил ей в руку свои длинные ногти так глубоко, что показалась кровь… А потом она еще рассказывала, что в тот же вечер, прощаясь с нею, Пушкин шепнул ей на ухо: "Peutetre, vous ne me reverrez jamais!" [Может быть, вы никогда меня не увидите!].

М. Ф. Каменская. Воспоминания. ИВ 1894, № 10, стр. 54.

Je viens d'apprendre de ma femme que c'est devant madame Valouieff dans le salon de sa mere qu'il a tenu le propos: "Prenez garde, vous savez que je suis mechant et que je finis toujours, quand je veux, par porter malheur" [Я только что узнал от моей жены, что при госпоже Валуевой[422], в салоне ее матери, он говорил следующее: "Берегитесь, вы знаете, что я зол и что я кончаю всегда тем, что приношу несчастье, когда хочу"].

Барон Ж. Дантес А. И. Бреверну[423] (26 февраля 1837 г.). А. С. Поляков. О смерти Пушкина, Пб. 1922, стр. 53.

Depuis mon mariage, chaque fois qu'il voyait та femme avec madame Pouchkine, il venait se placer a cote d'elle et sur Г observation qu'elle lui en fit un jour, il repondit: "C'est pour voir comment vous etes ensemble et quelles figures vous vous faites en vous parlant"… Il profita d'un moment, ou je m'etais eloigne pour s'aprocher de та femme et pour lui proposer de boire a sa sante a lui! Sur un refus il repeta la tеtе proposition, tеtе reponse. Alors il s'eloigna furieux en lui disant: "Prenez garde, je vous porterai malheur!" [Со дня моей женитьбы, каждый раз, когда он видел мою жену в обществе госпожи Пушкиной, он садился рядом с ней, и на замечание ее относительно этого, которое она ему однажды сделала, ответил: "Это для того, чтобы видеть, каковы вы вместе, и какие у вас лица, когда вы разговариваете"… Он воспользовался моментом, когда я отошел, чтобы подойти к моей жене и предложить ей выпить за его здоровье. После отказа он повторил то же самое предложение, ответ был тот же. Тогда он удалился в бешенстве, сказав: "Берегитесь, я вам принесу несчастие"].

Барон Ж. Дантес А. И. Бреверну (26 февраля 1837 г.). А. С. Поляков. О смерти Пушкина, Пб. 1922, стр. 53–54.

Около 20 января.

Встретившись за несколько дней до дуэли с баронессой [Е. Н.] Вревской в театре, Пушкин сам сообщил ей о своем намерении искать смерти. Тщетно та продолжала его успокаивать… Наконец, она напомнила ему о детях его. "Ничего, — раздражительно отвечал он, — император, которому известно все мое дело, обещал взять их под свое покровительство".

М. И. Семевский со слов бар. Е. Н. Вревской. РВ 1869, XI, стр. 90.

За несколько дней до своей кончины, Пушкин пришел к Далю и, указывая на свой только что сшитый сюртук, сказал: "Эту выползину я теперь не скоро сброшу". Выползиною называется кожа, которую меняют на себе змеи, и Пушкин хотел сказать, что этого сюртука надолго ему станет.

П. И. Бартенев со слов В. И. Даля. РА 1872, стр. 2026.

24 января.

В воскресенье [перед поединком Пушкина] А. О. Россет пошел в гости к князю Пехру Ивановичу Мещерскому[424]… и из гостиной прошел в кабинет, где Пушкин играл в шахматы с хозяином. "Ну, что, — обратился он к Россету, — вы были в гостиной; он уже там, возле моей жены?" Даже не назвал Дантеса по имени.

А. О. Россет по записи П. И. Бартенева. РА 1882, I, стр. 247.

Около 25 января.

Даль рассказывал о последних минутах Пушкина нашего. За три дня до смерти он сказал:

"Я только, что перебесился, я буду еще много работать".

М. П. Погодин. Дневник. ПС, XXIII–XXIV, стр. 122.

25 января.

25 января Пушкин и молодой Геккерен с женами провели у нас вечер… В этот самый день уже было отправлено Пушкиным барону Геккерену оскорбительное письмо. Смотря на жену, он сказал в тот вечер:

"Меня забавляет то, что этот господин забавляет мою жену, не зная, что его ожидает дома. Впрочем, с этим молодым человеком мои счеты сведены".

Кн. П. П. Вяземский. Сочинения, стр. 556[425].

26 января.

… П[ушкин] был в театре в ложе рядом с княгининой [Долгоруковой][426]. Во время представления он обратился к княгине и сказал ей так, чтобы жена не слышала: "Пригласите завтра мою жену поутру и удержите ее подолее".

Княгиня Е. А. Долгорукова по записи Ф. Толя. В книге Декабристы на поселении, под ред. Е. Е. Якушкина, М. 1926, стр. 143.

27 января.

… Приезжаю к нему 27 января, утром, часов в 10, и нахожу в передней два ящика с пистолетами; при них вижу посланного из магазина. Думаю: это — дело обыкновенное для Пушкина: он охотник стрелять в цель…

Нахожу Пушкина еще в утреннем домашнем костюме, к как-то страшно расстроенного и взволнованного. Говорю ему о своем деле, а он в это время беспрерывно перебегает от дивана к двери комнаты, почти смежной с переднею комнатой.

Ну, вижу: у него какая-то особенная забота и поднимаюсь уже уйти; но он удерживает меня и с видимым волнением говорит отрывисто:

"Хорошо… Хорошо, Николай Михайлович… Рад тебе пособить… Сейчас, сейчас еду…"

Но вдруг, как бы вспомнив что-то, прибавляет:

"Ах, брат!.. Теперь нельзя… Да постой!.. Он [С. С. Уваров], кажется, знает тебя…"

Видя его тревожное состояние, говорю ему:

"Ну, Александр Сергеевич, не во-время я к тебе заехал; лучше побываю на-днях".

"Ничего… Ничего, любезный мой! — отвечает он. — Как там знать, что будет после?.. Сегодня я его не увижу… Так лучше напишу…"

И вот поспешно взял он из-под пресс-папье бумагу и начал писать записку к С. С. Уварову, по-французски.

Замечаю, что за начальным словом: "Monsieur", выведенным дрожащею рукой, следуют еще две фразы, которые вскоре зачеркиваются. Вдруг он встает и говорит мне:

"Не дивись, что я киплю душой… Знаешь мою горячность… До сих пор… не умею владеть… собой… Экое дело! Не пишется… Да лучше увижусь… Скажу, скажу ему…"

Я поторопился взять шляпу, а он, при прощании, как будто со слезами на глазах поцеловал меня.

Н. М.