– Наверное, вы правы, матушка… Ивон меня совсем не любит. Я думала, что новость о том, что меня посватали, заставит его действовать. Идиотка. Я никогда не смогу ему понравится, – прошептала Софи.

– Сможешь. Дай ему время, – ответила ей мадам де Вард. – Только пока ты еще слишком молода, чтобы понять, правда ли тебе нужен этот человек и стоит ли из-за него терзать себе сердце…

Графиня в глубине души чувствовала, что совершает ошибку, за спиной мужа поддерживая дочь в ее увлечении Ивоном де Жонсьером, но ей было слишком жаль Софи. Единственное, на что надеялась мадам де Вард – маркиз де Локонте сможет проявить достаточно терпения и деликатности, чтобы понравится ее дочери, и сумеет ее приручить. Сама она когда-то видела будущего супруга Софи, и помнила его довольно красивым, умным и доброжелательным мужчиной. Да граф и не мог выбрать для девочки кого-то недостойного. Он очень любил и оберегал Софи, несмотря на то, что порой бывал с ней чересчур строг.

Девушка уже заснула, когда Франсуа де Вард, наконец, вошел в апартаменты, отведенные в Версале его семье. Супруга рассказала ему о новостях, произошедших за день, ибо они почти не виделись из-за того, что граф был обязан участвовать в совещаниях и деловых переговорах министров его величества.

– Вы показали нашей гостье красоты Версаля? – поинтересовался Франсуа. – Хотя, я слышал, императорский дворец в Японии не менее красив.

– Нет, мадам Хоши сегодня почти не покидала своей комнаты.

– Что с ней случилось? Мне тоже показалось, что она не в настроении или неважно себя чувствует.

– Да, но вы же знаете Шинджу. Она делает вид, что все в порядке, – пожала плечами Александрин. – Хотя это не так. На днях она просила меня посоветовать ей врача, который специализируется на женских проблемах. Я назвала доктора Пуосанье. Он хорошо известен в Версале.

Графиня не заметила, как изменилось выражение лица мужа. Будучи довольно проницательным человеком, граф сразу догадался, что могло быть причиной недомогания японки. На следующий день, отправляясь на церемонию пробуждения короля, Вард навестил мадам Хоши. Та сидела в кресле, облаченная в желтый шелковый халат с широкими рукавами, расшитый золотой нитью. Ее темных волос, разделенных на прямой пробор, еще не касалась рука служанки. Было не удивительно, почему она так сильно привлекала мужчин. Шокировали и опьяняли до спазмов в паху эти ее повадки и взгляд дикой кошки, недоступной и всем чужой, а потому такой загадочной.

– Доброе утро, сударыня, – граф поцеловал ей руку. – Вы уже позавтракали?

– Нет, я не хочу есть. От вашей французской еды меня мутит, – ответила Шинджу.

Франсуа окинул испытывающим взглядом ее бледное лицо со впалыми щеками и проговорил:

– Я думаю, вас не от французской еды мутит. Может быть, признаетесь от чего?

– Вы не зря выбрали дипломатическую службу. На редкость проницательны.

– Если так, скажите, как вам помочь. Вы не должны одна страдать от последствий.

– Я сама разберусь со своими проблемами.

– Вы уверены?

– Да.

Граф молчал, нервно крутя на пальце перстень с сапфиром.

– Вы пришли за тем, чтобы узнать, позавтракала ли я? – осведомилась Шинджу.

– Нет. Сегодня на приеме, в котором, насколько я знаю, вы также принимаете участие, будут представлены члены японской посольской миссии. Днем они прибудут в Версаль…

Она не показала ему того, как поразила ее эта новость. Но когда граф ушел, госпожа Хоши медленно поднялась со своего места, желая подойти к открытому окну и вдохнуть свежего воздуха, чтобы успокоиться. Она даже не чувствовала своего тела от овладевшего ею ужаса. В следующий момент японка вдруг рухнула на софу, рыдая и извиваясь, словно пантера, которую охотники поймали в сеть, лишая свободы.

Она потеряла семью, и сама уже и хоть живет, но не цельной и не полностью. Она поступает жестоко с другими, и в отместку жизнь все время бьет ее саму. Будет ли когда-нибудь тот, кто исцелит, вернет гармонию в душу, веру в людей? Или судьба не предоставит ей нового шанса быть счастливой?

Глава XVIII. Версальские драмы (продолжение и развязка)

Белое кимоно танцовщицы, отделанное по подолу и рукавам алым шелком и расписанное рисунком в виде деревьев цветущей сакуры, мерцало в свете огней. На специально установленную возле фонтана в парке Версаля площадку вышла и вторая танцовщица. На ней было розовое кимоно, и в руках она, также как и первая девушка, держала два красных веера. И хотя площадка была освещена довольно хорошо, черты танцовщиц практически не представлялось возможным рассмотреть из-за макияжа, делавшего их лица похожими на маски.

Король наблюдал за действом, чуть прищурив свои надменные карие глаза. Ему явно нравилось происходящее. Как и придворным, притихшим и всецело отдавшимся негромким звукам японской музыки и сказочному зрелищу.

Японские танцы пропитаны свойственным этому народу спокойствием и изяществом. Особенно танец с веерами, который в Японии носит название такекурабе. Это пантомима на тему любви богатой девушки к бедному парню. Во время исполнения танцовщицы двигают веерами и ходят мелкими шажочками. Выглядит поистине грациозно и завораживающе. Каждая девушка в Стране Восходящего Солнца может показать этот танец, ведь учат ему японок с самого детства. А вот французам, привыкшим к помпезным и напыщенным балетам, исполняемым в тяжелых нарядах, данное представление казалось чем-то неземным. Но как минимум три человека наблюдали за происходящим, нахмурившись. Это был Ихара, стоящий в тени парковых деревьев, Шинджу Хоши, сидевшая по правую руку от Александрин де Брионе, и граф де Вард, стоявший за спиной супруги.

Японская делегация была размещена с другой стороны площадки, освещенной по периметру огнями. Но госпожа Хоши ни разу не посмотрела в том направлении. Там находился тот, кто практически не спускал с нее глаз…

После завершения танца девушки поклонились и поспешили скрыться в полумраке, за границей света. Следом за ними на импровизированную сцену вышли пажи, готовящиеся исполнить танец шахматных фигур.

– Мы смогли! – Софи в порыве чувств обняла Ману.

В национальном японском одеянии француженка выглядела очень хорошо. Благо, мадемуазель де Вард не отличалась высоким ростом.

– Я горжусь тобой! – прошептала княжна.