От такой обильной еды даже после тяжелых воинских упражнений у прилежного эфеба возникали нескромные мысли и желания. Но серьезных сексуальных проблем у них заведомо не возникало – каждый, кто мог купить себе рабыню, решал эти проблемы так часто и в такой форме, как сам мог и хотел. Это вроде бы всех устраивало: хозяину было незачем жаловаться, а рабыне – некому, так что жалоб и не было. Кстати, рабынями сексуальная свобода богатых греков не ограничивалась, в те времена она была практически безразлична к полу и даже видовой принадлежности сексуального партнера. Любовь к хорошенькому мальчику считалась даже более достойной и близкой к идеалу, поскольку не имела никакого отношения к продолжению рода. Ее воспевали философы и поэты, и сыскать среди великих людей античности человека, которого в советские времена не ждала бы тюрьма по пресловутой 121-й статье, было делом практически безнадежным. В этом плане современная теория о том, что гомосексуализм есть некая биологическая особенность, меня немного смущает – неужели все греки ею обладали, а потом перестали? Но факт остается фактом: греческая любовь пола практически не разбирала. Однако брак был уважаемым общественным институтом, более того, супружеская верность блюлась так, что древним мусульманам бы поучиться, – греческий гинекей, женская половина дома, был местом закрытым примерно на уровне гарема. Аналогия достаточно точна и в том, что свобода и влияние женщин в Греции были совершенно на уровне какого-нибудь багдадского халифата времен Гаруна аль-Рашида. Практически это означало, что права женщины от прав, скажем, ее гребешка или миски особенно не отличались. Впрочем, это еще зависело и от женщины, потому что у каждого есть те права, которые он готов взять. Но велики ли шансы нарваться на такую женщину? Хорошо быть знатным древним греком – все будет так, как хочешь ты, а не твоя жена!

Не ожидает от женщин беды и молодой македонский царь Филипп. Хватает и других проблем: соседи горды, воинственны, вороваты и скандальны, а державных амбиций у Филиппа хватает. Война следует за войной: разбиты и признали свое подчинение Македонии пеонийцы, истреблено войско иллирийцев вместе с вождем, у фракийцев отнята важная область Кренид с ее золотыми рудниками, а фракийский царь стал македонским вассалом. Впрочем, все греки почти беспрерывно воюют между собой, и царь Филипп, уверенный в своем греческом происхождении, ведет себя так же, причем достается и греческим городам – взят штурмом Амфиполь, покорена Пидна, захвачена и разрушена Потидея, все ее жители проданы в рабство, Мефона срыта до черной земли, а ее житель Астер распят за то, что выбил стрелой Филиппу глаз. Это не единственная рана – царь должен скакать во главе своей конницы прямо на врага, иначе кто же будет сражаться за такого царя? Царство Филиппа растет, и он использует для этого все средства, включая династические браки – если жениться на дочери значительного человека, то, глядишь, и он попадет в орбиту его политики.

Греки в принципе моногамны, у одного мужчины обычно только одна жена, но если македонскому царю этого мало, прямых запретов на многоженство нет и не греческим богам о таком даже заикаться, на себя бы посмотрели! У того же Зевса, помимо собственной родной сестры Геры, есть не только куча любовниц – всякие там Ио, Леда, Эвринома, Деметра, Мнемозина, Латона, Европа и еще куча богинь, дриад, наяд, океанид и просто смертных женщин, которые просто бегали хуже, чем он, но и вполне законные жены, богини мудрости и правосудия Метида и Фемида. Так если царю богов можно жениться на нескольких богинях, кто же помешает царю людей взять в жены несколько женщин? Выходи и противься, кому жизнь надоела! А стать царицей, хотя бы и одной из многих, массу знатных девушек на выданье вполне устраивало. Не говоря уже о том, что такой могущественный союзник, как царь Филипп, вполне устраивал их папаш в качестве зятя. Иллирийка Аудата, македонянка Фила, фессалийки Никесиполида и Филинна становятся македонскими царицами за каких-то два года, пока Филиппу еще и двадцать пять не стукнуло – мусульманская норма законных супруг этим числом исчерпывается. Но до рождения Мухаммеда еще более 800 лет, и некому сказать Филиппу, что пятая супруга – это уже чересчур.

Так где же она, пятая супруга Филиппа, та самая Олимпиада, которая и породила на свет Александра Македонского, которого хоть обожай, хоть ненавидь, но без него история уже никак? А нету: вообще не существует такого человека. Есть Поликсена, дочь царя Эпира, соседнего с Македонией махонького государства, из которого, согласно некоторым современным научным теориям, все греки и произошли, а потом расселились по всему югу Балкан. Имя у греков вовсе не обязательно давалось на всю жизнь, подобралось новое звучное имя или прилипла подходящая меткая кличка – вот его и меняли, и ни один ЗАГС слова против сказать не мог ввиду своего отсутствия на этой планете. Понравилось, скажем, молодому человеку по имени Аристокл прозвище, которое ему дали на тогдашней спортплощадке за коренастость и широкоплечесть, вот и знает теперь мир именно философа Платона – это и значит «широкоплечий», сравните слово «плато», это ведь тоже что-то широкое… Так и наша барышня Поликсена в юности совершенно незаметно стала Мирталой, и это никому не мешало. Под этим именем она и поехала на остров Самофракия, чтоб приобщиться к знаменитым Самофракийским мистериям – не каждому доступному религиозному обряду, содержащему всяческие тайны, неизвестные непосвященным. Там-то она и встретилась с Филиппом, и они друг друга заметили, в чем нет ничего удивительного – они оба были люди непростые. Филипп, например, совсем молоденький, а уже весь в шрамах, и хотя пока двуглазый, четко видно, что это ненадолго (в самом деле, пяти лет не прошло!). А Олимпиада во время мистерий, рассказывают, такое вытворяла, что даже в этой милой компании на нее оглядывались, чего добиться так же нелегко, как быть уволенным из гестапо за зверства. Скажем, размахивать, словно плетьми, парочкой крупных змей – занятие не рядовое даже для родственных самофракийским орфических мистерий, обряды которых так и назывались вакханалиями, и более того, содержали все, что это слово обещает, вплоть до спонтанных насилий и убийств тех, кто некстати подвернулся или неудачно увернулся. Но любовь эпирской царевны к змеям поначалу, скорей всего, даже привлекала Филиппа – сосредоточенным и целеустремленным маньякам нравятся женщины-вамп.

Дело явно было не только в том, что жениться на царевне из соседнего царства, дела которого уже чисто в силу географии достаточно плотно переплетались с македонскими, есть вещь явно полезная в хозяйстве. Тут немалую роль сыграли и личностные факторы – попросту говоря, молодые люди друг другу понравились, причем настолько ощутимо, что вскоре после этих мистерий дядя нашей героини, пока еще Мирталы, действующий эпирский царь, быстро обговорил детали со своим македонским соседом, после чего сразу решили честным пирком да за свадебку. А вот уже после свадьбы Мирталу стали называть Олимпиадой – такое имя дал ей молодой супруг, причем именно в честь популярнейшего всегреческого спортивного состязания. Похоже, что прельстился перспективой без всяких отборочных турниров оказаться на Олимпиаде, причем не раз в четыре года, а каждую ночь. Опять же при греческом патриархате стать победителем Олимпиады Филиппу тоже было бы просто. Это уже не говоря о том, что иметь собственную Олимпиаду не в далекой Олимпии, а в родной Македонии Филиппу было лестно. В общем, факт остается фактом – имя молодая царица сменила, и хотя под конец жизни она еще раз переименовалась, назвав себя Стратоникой, человечество запомнило ее именно как Олимпиаду. Может быть, потому, что именно под этим именем она в положенный срок подарила царю сына и законного наследника престола, которого назвали популярным среди македонских царей именем Александр – он стал уже третьим царем, носящим это имя. Очень хочется свернуть свой рассказ в привычное русло и засыпать вас сведениями об Александре, рассказать о его детстве, воспитании, похвалить его воспитателя Леонида, повосторгаться укрощением Буцефала и все такое, но сегодня рассказ не о нем, а о его папке с мамкой. Об Александре все и так знают.