class="p1">Но он лишь продолжил холодно взирать на меня исподлобья, не опуская руки. Тогда я понял, что на его ладонь надо что-то положить. Но что? И, главное, зачем?

Я снова обшарил карманы. Спички промокли, а медальон и свечу я потерял где-то в пучине озера. И вот когда я уже подумал, что мне нечего дать моему спасителю, я вдруг нащупал золотую монету. Ту самую, что была при мне, когда я очнулся в теле Трикстера. Я протянул лодочнику золотой кругляшок.

Тот удовлетворённо кивнул и начал движение по водной глади, активно задействовав внушительное весло на корме, где он и стоял. Благо, мы двигались в нужную сторону, хотя я и не говорил, что мне нужно к хижине.

Баран молчал и сосредоточенно смотрел куда-то вперёд. Когда я попытался завести разговор, он быстро осёк меня, продемонстрировав свой рот. Языка в нём не было, так что едва ли мой спаситель вообще мог говорить. Хотелось бы верить, что он хотя бы меня понимает.

И, будто мне было мало одной встречи с неприятными озёрными тварями, перед носом лодки вспенилась вода. Мгновение и из воды показались две когтистые лапы, вцепившиеся в нос посудины. Они схватились так крепко, что дерево треснуло и чуть было не сломалось. Вскоре из воды, задыхаясь, вынырнула рысь. Кое-как перевалившись через борт, она рухнула на дно, едва живая. Что удивительно, она была обычной рысью, в том смысле, что на ней не было следов лесных мутаций или "порчи" леса. В этом, мы с ней были похожи.

Ни я, ни внезапно остановившийся лодочник, не проронили ни звука. Девушка села, обильно массируя себе виски, и только затем обратила внимание на нас. Вернее, конкретно на меня:

— Это же ты убил одну из этих тварей? Спасибо. Смерть одной ундины высвобождает одного пленника. В этот раз повезло вырваться именно мне.

— Не за что. — сказал я, — Правда не думалось мне, что русалки могут выглядеть так. И быть столь мерзкими.

— А ты знаешь, как они должны выглядеть?

— Из прошлой жизни. У меня остались кое-какие знания о том, как должен быть устроен "нормальный" мир.

Что ни говори, но несмотря на общую путаность моих воспоминаний, объединение в целостную личность дало мне немало знаний. Я вдруг вспомнил огромное количество понятий и предметов, которые едва ли можно было встретить в лесу. По крайней мере, теперь я был уверен в том, что мир за пределами этой чёртовой аномальной зоны существует. И в этом мире за пределами, русалки выглядели явно не так. Об этом я и сообщил странной девушке:

— Ты больше похожа на ундину, чем эти жутковатые угри.

— Мне счесть это за комплимент?

— Да. Сирены обычно довольно симпатичные и должны своим прелестным видом заманивать незадачливых мореходов…

— Ну, у кто-то может счесть и таких существ довольно привлекательными. — заметила собеседница, — В Тихом Лесу обитают совершенно разные существа, знаешь ли. И вкусы некоторых бывают довольно специфичны.

— Это верно… В любом случае это явно не то, что мы сейчас должны обсуждать.

— А о чём, по-твоему, мы должны говорить?

— В первую очередь о том, кто ты такая.

— Не очень удачливая путешественница.

— Тебя так и зовут?

— Нет. У меня вообще нет прозвища. Как-то так получилось, что я его не получила. Хотя я здесь столь долго, что этот факт стал крайне невероятным.

— Ладно… Допустим. Меня звать Каин.

— Зверь с именем, интересно. Не думала, что в лесу существуют те, кто могут помнить свои имена.

— Я исключение, таинственная незнакомка.

— Не зови меня "таинственной незнакомкой", это смущает.

— Ты же сама сказала, что у тебя нет даже прозвища. Хорошо, может придумаем тебе имя?

— Тоже буду исключением? Ладно, валяй, зверь с именем, нарушай лесные запреты!

— Не думаю, что теперь для меня это будет запретом.

Я задумался, пытаясь выудить из памяти иные имена, кроме своего собственного. Все, которые приходили мне на ум, принадлежали людям из моих воспоминаний и едва ли было бы правильно присваивать их незнакомке. Я решил, что вполне нормально было бы дать ей имя в честь какого-нибудь природного явления. По крайней мере, мне помнилось, что там, откуда я родом, было много "природных имён". Я сказал:

— Как насчёт Аврора? В честь полярного сияния — "aurora borealis".

— Не знаю, что за чёрт это "полярное сияние", но пусть будет так. Это имя кажется мне знакомым… И твой таинственный друг, кстати тоже. — она обратилась к паромщику, — Эй, приятель! Мы с тобой раньше не встречались?

Как и мне, лодочник лишь показал ей свой отсутствующий язык. Девушка сокрушённо произнесла:

— Хорошо, видимо не стоило и пытаться с тобой говорить. Кстати, ты, Каин, тоже кажешься мне смутно знакомым.

— Могу тебя уверить, что мы не виделись. Ни в этой жизни, ни в прошлой. Я бы точно запомнил такую как ты.

— Это тоже был комплимент?

— Не совсем.

— Что ж, имеешь право не рассыпаться в любезностях. Что ж, если мы разобрались со всем, что ты хотел узнать, не можем ли мы плыть дальше? Скажешь своему дружку навострить вёсла к тому домику?

Вместо ответа, баран протянул руку в том же жесте, в котором требовал у меня монету.

— Он что, берёт плату за проезд? — спросила девушка.

— Да.

— Тебе, случаем, нечем ему заплатить? А то на мне одежды то нет, не то что карманов, в которых могло бы что-то заваляться.

— Я потерял почти всё, пока барахтался в воде. У меня остались только мокрые спички.

— Спички? Не очень понимаю что это, но можешь ему предложить. Это в любом случае лучше, чем ничего.

— Я не думаю, что это… — я на секунду остановился, а затем всё же достал вымокший коробок и положил его на ладонь перевозчику.

Тот кивнул и вновь активно взялся за весло. Мы поплыли дальше. Аврора спросила у меня:

— А ты тоже направляешь к старику?

— Да, он должен прояснить мне кое-что о моём прошлом.

— Какое совпадение!

— Как-то слишком много у нас совпадений.

— Значит, сама судьба велела двигаться дальше вместе.

— Да…

Брать попутчиков мне крайне не хотелось. Особенно учитывая мой последний опыт, когда я помог бесшёрстному прожить чуть дольше… а затем сам же его и убил. В общем, не зря раньше я путешествовал только один. С приходом в мою жизнь иных существ, я перетекаю из одной неприятности в другую. Птицы, Белый, тот бесшёрстный, козлоголовые, Король, Трикстер… Каждое новое знакомство оборачивалось смертельной опасностью или, по крайней мере, сильно затрудняло мою не столь уж сложную задачу.

Делать исключение и давать стратегии