Сеня чувствует, что дым сигареты проникает ему в голову, оседает в мозгах, оказывая воздействие на мысли.

Сеня идет мимо очереди из скорых, добирается до проезжей части и поднимает руку. Он пробует увидеть себя со стороны: крупный парень с забинтованной головой, похлопывающий себя по плечам, выпускающий изо рта облака пара. Он похож на пациента, сбежавшего с собственной лоботомии. Никто его не подбросит, даже если он простоит так миллион лет.

На обочине притормаживает первая же машина — джип с пластиковым багажником на крыше. За рулем сидит дед с усами насыщенного орехового цвета. Сеня присматривается к нему: в первую секунду кажется, что это тот же дед, что сбил его с утра — он просто пересел в другую машину. У Сени разблокировалось воспоминание о том, как тот утренний дед причитал над Сениным телом: «Голубчик… голубчик ты мой дорогой, как же тебя угораздило! Милый мой! Зачем же ты не по переходу шел, не по зебре? Эх, голубчик ты мой, такой молодой… Как минимум в двух-трех метрах от перехода шел, я бы никак затормозить не успел, эх, голубчик…»

Сеня хорошо помнит, что авария произошла как раз на зебре.

Он усаживается на заднее сиденье и поправляет съехавший бинт.

— Довезете до центра?

— Нет. Но могу до метро.

Дед смотрит на Сеню в зеркало заднего вида. Этот дед излучает спокойствие и доброжелательность. Кажется, всем своим видом он сообщает: «Похоже, ты сильно преувеличил масштаб проблемы». Машина трогается очень плавно — Сеня не сразу замечает, что они уже встроились в общий поток. Дед время от времени посматривает на Сеню с ленивой отеческой заботой. Сеня откашливается и спрашивает:

— А можно ваш телефон?

Водитель обдумывает эту просьбу пару секунд, потом берет телефон, лежащий где-то между прикуривателем и подстаканником, и подает Сене. Сеня намеревается позвонить в полицию и сообщить о пленнице в коммуналке на Грибоедова. Но стоит ему набрать номер 112 на смартфоне неизвестной китайской модели с трещиной на весь экран, как у Сени возникают сомнения.

Сеня впервые задумывается: а верно ли он оценил ночной эпизод? Сеня вспоминает полный страдания стон, переходящий в мычание, а из мычания в рев — как будто тот, кто находился за стенкой, переживал жуткие телесные трансформации из человека в парнокопытное. В моменте у Сени не было никаких сомнений, что он слышал голос женщины, удерживаемой против воли. Дальнейшее поведение Артема подтверждает эту догадку. Но что, если органы чувств обманули Сеню и это был просто причудливый звуковой эффект? Старые дома все время издают странные звуки. Не всегда ясно, что за ними стоит — процессы распада, копошение грызунов или нераскрытые наукой энергии, — но иногда эти звуки могут быть устрашающими.

После второго гудка трубку берет флегматичная женщина.

— Полиция. Что у вас случилось? — Ее голос сразу настраивает на деловой тон, на использование бюрократической лексики.

— Я хочу заявить о правонарушении на территории моей жилплощади, — говорит Сеня, медленно ворочая языком.

— Назовите дату рождения, фамилию, имя.

Сеню ставит в тупик последовательность запрашиваемой информации. Он собирается заявить о преступлении, но полиция первым делом интересуется не сутью дела, не точным адресом, по которому следует немедленно выехать, и даже не именем звонящего, а прежде всего — датой рождения. Для чего? Чтобы определить Сенин знак зодиака?

— Я слушаю вас, — говорит женский голос.

Сеня готов назвать имя и фамилию, они отлетают у него от зубов, но по досадной случайности он забыл дату своего рождения. Цифры в голове перепутались, стали походить одна на другую, и Сеня как будто временно утратил способность отличать единицу от нуля или двойки.

— Я слушаю вас, — повторяет голос.

— А это важно? Назвать дату рождения? В квартире, в которой я на данный момент проживаю…

— Вы можете говорить громче и четче?

Сеня осознает, насколько огромна пропасть, которая разделяет его и женщину в трубке. Он чувствует небывалое напряжение, осознает, что сейчас от него требуются усилия, на которые он попросту не способен. Хотя ведь это должно быть элементарно — вызвать полицию, с этим может справиться и ребенок, оставшийся дома один.

— Послушайте, у меня дыра в черепе. Я слышу, как в нем свистит ветер и щекочет мозги.

— Дыра в черепе? Вам нужна скорая?

— Я сбежал из больницы. Там очень много народа. Вещи пропали. Бывший мясник… Он накладывал бинт и предлагал свою дочь. В жены. А у меня в соседней комнате пленница. Адрес забыл. Помню, что канал Грибоедова, но вот номер… Это трехзначная цифра, начинается на единицу.

— Это загадка?

Сеня принуждает себя говорить полными предложениями, медленно и отчетливо. Но рот пересыхает, мысли путаются и вылетают через дыру в голове. Кажется, Сене все-таки удается назвать свои имя, фамилию и год рождения, сообщить обстоятельства дела. Женщина в трубке не выказывает никаких признаков нетерпения, удивления или издевки, и все же по окончании разговора у Сени остается ощущение недосказанности, двойственности, которого никак не ждешь от беседы с полицией. Восприняты ли его слова всерьез? А если нет, в какой момент женщина утратила к этому разговору практический интерес и просто начала ждать, когда можно будет повесить трубку?

Сеня замечает в зеркале заднего вида обеспокоенный взгляд водителя. Он больше не сообщает: «Похоже, ты сильно преувеличил масштаб проблемы» — скорее, нечто противоположное. Водитель крутит ручку громкости на магнитоле, прибавляя звук спортивной программы. Журналист берет интервью у футболиста команды «Уфа» после матча с «Зенитом». Судя по голосу футболиста, результат его не удовлетворил. Журналист обращается к игроку на «ты» и вообще всей манерой речи подчеркивает, что с футболистом у него равноправные, дружеские отношения.

— Что случилось, Серег? — интересуется он.

— Мы проиграли.

— А почему? В чем причина, на твой личный взгляд? — чем тише, мрачнее звучит голос спортсмена, тем больше приободряется интервьюер.

— На мой личный взгляд? Мы не показали свою игру.

— Свою игру?

— Свою игру. Мне пора в раздевалку.

— Сереж, еще только один вопрос.

— Мне некогда.

— Один вопросик!

— Везет тому, кто везет, — неожиданно говорит футболист. — Это да. Но бывает такое, что и не везет.

Водитель тормозит у обочины.

— Нормально, если высажу прямо тут?

— Конечно.

— Погоди.

Водитель залезает в карман и, достав несколько мятых бумажек, отдает Сене.

Сеня смотрит на деньги, потом на водителя. Всегда подчеркнуто, до болезненности вежливый Сеня не говорит ни «спасибо», ни «до свидания» и покидает салон, ступая в глубокую черную лужу. Он спускается в метро и садится на лавочку на перроне. Сеня так громко дышит, что все на него оборачиваются, но никто не рискует предложить