Прошлое, груз ответственности, роль командира и лидера наложили неизгладимый отпечаток на его внешность. Слезы навернулись на глаза Грейс. Осторожно смахнув их рукой, она молча дала себе клятву – не быть для него обременительной ношей. Она будет с ним ласковой и покладистой, доброй и веселой. Женой, которой он будет гордиться, товарищем, который облегчит тяжесть будничных забот, любовницей, которая одарит страстью его ночи.

Эван пошевелился, и одеяло сползло с него. Она с откровенным любопытством начала рассматривать его обнаженное мускулистое тело, оно было прекрасно: несколько шрамов на плече, груди не только украшали его, но и красноречиво напоминали ей, что это тело воина и защитника, между прочим и ее защитника. Она нежно коснулась шрама на плече, провела по всей его длине пальцем.

Почетные знаки его мужества и доблести, наглядные свидетельства воинской отваги, суровые напоминания о тех жестоких испытаниях, сквозь которые ему пришлось пройти. Грейс понимала, что вся его прошлая жизнь, в сущности, была одним сплошным сражением, битвой за выживание, так что не было ничего удивительного в том, что он так стремился к семейной мирной жизни, чтобы быть подальше от войны, схваток и сражений.

Охваченная состраданием и жалостью, извечными качествами женской души, Грейс прижалась к нему, уткнувшись лицом в его спину между лопатками. Лежать рядом с ним было тепло и покойно, ей все больше и больше нравилось спать вместе на одной постели, даже его посапывание казалось ей уютным.

Она вдыхала запах его кожи, прижимаясь лицом к его спине. Неизвестное удовольствие, какого она раньше никогда не испытывала, огненными шариками пробежало по ее жилам. Она спала с мужчиной, причем это ей нравилось, как никогда прежде.

С Аластером все было несколько иначе. Да, они спали вместе в те редкие дни в перерывах между военными походами, когда Аластер возвращался домой. Но все проходило как-то быстро, а потом они засыпали каждый на своей стороне постели, между ними всегда пролегала тонкая разделяющая полоса, как в прямом, так и в переносном смысле. Да, Аластер был добрым и заботливым мужем, и она отвечала ему тем же, но чувства единения, как и чувства доверчивой расслабленности, между ними никогда не было.

Как знать, со временем все между ней и Аластером могло перемениться. А могло и нет. Зато теперь у Грейс появилась возможность в корне изменить свою жизнь, и первый вывод, который она сделала, был простым: больше она никогда не будет спать одна. Теперь каждую ночь она будет лежать рядом с Эваном, ощущая покой и душевный комфорт до наступления следующего дня.

От одной мысли, пришедшей ей в голову, Грейс улыбнулась: это было так чудесно, что она была согласна спать с ним до скончания века.

Кто-то ласково гладил его по спине. Это было настолько приятно, что Эван улыбнулся во сне. То был на редкость счастливый и приятный сон, ему не хотелось выныривать из него, он продолжал бы растягивать до бесконечности эти сладостные мгновения, но тут промелькнула мысль, что это пальцы Грейс. Пальцы его жены.

Боже, ведь он женат! За нее он был в ответе перед небом. Он сделает все, что в его силах, чтобы она была счастлива.

Новое, до сих пор неведомое чувство овладело им. Что это было? Счастье? Возбуждение? Любовь? Он мысленно чуть не рассмеялся: любовь – это удел трубадуров и прекрасных дев, но не суровых воинов.

Кроме того, он от кого-то слышал, что нет ничего хуже на свете, чем любить свою жену. Ярким подтверждением справедливости этого мнения был Маккенна, до сих пор влюбленный по уши в свою Эйлин.

Перед его мысленным взором возникла его мать. Склонившись над еле тлевшим костром, она плачет, закрыв лицо руками. Ее жалобные стоны и сетования на судьбу, злобные обвинения в адрес мужчины, обманувшего ее и насмеявшегося над ее любовью…

Хотя, положа руку на сердце, любить свою жену было приятно, особенно если она так же сильно любила его.

Эван опять разомлел под наплывом подобных мыслей и поглаживаний по спине. В конце концов, все совсем неплохо. Если любовь такова, значит, в ней нет ничего плохого. А как же тогда его мать? И тут его словно обожгла одна мысль, от которой он окончательно проснулся. Любовь – это взаимное чувство и взаимная ответственность друг перед другом, поэтому в любви не может быть так, чтобы один был счастлив, а другой – нет. В этом и состояла главная опасность любви. Сумеют ли они с Грейс построить жизнь на любви? Эта мысль кружилась в его голове. Это было рискованно. Но цель оправдывала риск, и он отбросил прочь все сомнения.

Дыхание и шепот Грейс коснулись кожи на его спине. Им опять овладело желание. Любовь казалась чем-то мимолетным, тогда как желание было намного более осязаемым чувством.

Ухмыльнувшись, Эван повернулся к ней лицом. Его глаза встретились с ее глазами, и по ее горячему взгляду он понял, что ей хочется того же, что и ему.

– Залезай на меня и скачи! – вдруг вырвалось у него.

Покраснев от подобного предложения, Грейс замерла в недоумении. Прошлой ночью она показала себя с самой лучшей стороны: она любила его столь же страстно, как и он ее, хотя еще немного стеснялась. Но это было поправимо. Эван решил, что ее надо приободрить.

Так было лучше и для нее, и для него.

Он провел рукой по ее лицу, отодвигая в сторону прядь волос, затем его рука скользнула по округлости ее груди, и ее дыхание тут же прервалось. Он опять посмотрел ей в глаза, в которых, кроме смущения, явственно проглядывало любопытство.

– Скачи на мне, – повторил он.

В ответ послышался удивленный, недоуменный вздох. Несмотря на это, более подробных наставлений не понадобилось. Грейс присела, перекинула через него ногу и уселась верхом.

– Ты хотел именно этого? – спросила она.

– Да, но это лишь начало, – улыбнулся он.

Грейс нахмурилась, она выглядела очень серьезной и одновременно неуверенной, по ее лицу было ясно видно, что она хочет угодить ему, вот только не понимает, как это сделать. Ее наивность растрогала Эвана.

Для поддержания равновесия она чуть наклонилась вперед, и ее тяжелые круглые груди заколыхались прямо перед его глазами. Зрелище было очень возбуждающим. Зарычав от сладострастия, он уперся руками в постель, обхватил губами один из сосков и начал им играть. Чем сильнее он увлекался этим делом, тем больше хотел ее.

Все следы недавнего сна пропали в один миг. Ими обоими опять овладела неуемная страсть, во что было трудно поверить после стольких взаимных слияний прошлой ночью. Грейс, по-видимому, чувствовала и хотела того же самого. Она жадно обнимала его тело своими бедрами, скользя ими взад и вперед.

Внезапно жар желания с новой силой вспыхнул внутри него. Застонав, Эван обхватил Грейс за ягодицы, помогая занять ей правильное положение, затем провел рукой по низу ее живота. Она застонала, чуть приподнялась над ним, и он, ловко прицелившись, тут же вошел в нее.

Сладострастный крик вырвался из ее рта, на что Эван ответил не менее громким рычанием. Ощущение ее нежного, влажного лона сводило его с ума, толчком бедер он подсказал ей, что надо делать. Упершись руками в его грудь, она чуть приподнялась и опять опустилась. Сперва робко и нерешительно, но затем все более уверенно и смело. Еще немного, и она скакала на нем, выполняя его просьбу.