class="p1">— Потому что я главный, ты не забыл? — я немного понаблюдал за ним.

Манера рисования у Олега сильно отличалась от моей, штрихи были более широкими и чёткими изначально. Я сначала делал еле заметный набросок, и лишь потом придавал ему объём и сочность. Но, у каждого художника своя манера рисования. Зато сейчас я руку Мамбова отличу от чьей угодно другой. И это нас отличало от всех остальных людей гораздо больше, чем само умение рисовать. Потому что, для того же Медведева, наши рисунки мало бы чем отличались друг от друга.

Оторвавшись от стола, я тихонько вышел из номера, чтобы не мешать, и действительно заказать что-нибудь на завтрак.

Когда я вернулся, портрет был уже почти готов. Мамбов накладывал последние штрихи. У меня за спиной раздался приглушённый вздох. Девчонки, тащившие подносы с едой, бросили взгляд на мольберт, а потом начали томно пялиться на слегка откинувшего голову назад Мамбова. У него был в этот момент такой одухотворённый вид. Хотя я всё ещё не понимаю, почему работа художника вызывает у половины женщин такое восхищение.

А Олег, если ушами не будет хлопать, вполне может сегодня провести очень бурную ночь. Сразу две красавицы — это пикантно, и поможет снять стресс этих ненормальных дней.

— Готово, — громко сказал Мамбов и повернулся ко мне, откладывая карандаши.

Я подошёл к мольберту, держа в руке чашку с ароматным горячим чаем.

— Неплохо, — кивнул я ему и повернулся к столу, на который девушки быстро сгружали еду с подносов. — Давай поедим, а потом уже решим, что будем делать дальше.

— Да, есть действительно хочется, — проговорил Мамбов. Я же покосился на него, а затем на портрет. Женщина на портрете была прекрасна. Она словно светилась изнутри... Так, он что, неосознанно дар применил? Я посмотрел на него уже более внимательно. Похоже, Вероника Егоровна произвела на графа Мамбова впечатление. Надеюсь, это не будет проблемой. Особенно если она действительно окажется виноватой в том, в чём её обвиняют.

Мамбов же в это время подошёл к столу и принялся устраиваться за ним, параллельно изучая содержимое тарелок.

— А рисовать вот так портреты — это сложно? — внезапно спросила у него одна из девушек.

— Очень. Но, когда у тебя такая прелестная модель, руки сами выписывают все изгибы... да, изгибы, — понизив голос проворковал Мамбов. — И вы, милые барышни, вполне можете оценить моё мастерство, если навестите меня ближе к ночи.

— Мы подумаем, — хихикнула вторая девица, и они выпорхнули из номера, бросая на Олега весьма красноречивые взгляды.

— Дела, — протянул Мамбов, заложил руки за голову и потянулся. — И у меня возник вопрос. Почему на тебя в кои-то веки женщины не обратили внимания? — Он посмотрел на меня и прищурился.

— Потому что в тот момент, когда они зашли, ты рисовал, — я пожал плечами.

— И что? — Мамбов всё ещё смотрел на меня, не приступая к еде.

— Как бы тебе намекнуть, — я задумался, а потом махнул рукой. — Пятьдесят процентов моих, так называемых побед, приходится на то время, когда я рисовал понравившуюся мне женщину. Остальные за счёт того, что я кот.

— А Маша? — спросил он задумчиво.

— И Машу я тоже рисовал, — я широко улыбнулся. — А потом на балу подарил портрет и прилюдно объявил своей музой. Не то, чтобы это не соответствовало действительности, — добавил я задумчиво. — Но очки мои в тот момент удвоились, это определённо. И, в связи с этим я хочу задать тебе немаловажный вопрос. Вот это что сейчас было? — и я указал вилкой на портрет.

— А что не так? — Мамбов посмотрел на меня немного удивлённо.

— Ты использовал дар. А это бывает только в тех случаях, когда посещает истинное вдохновение. Олег, ты что, запал на милую хозяюшку? — я посмотрел на него с подозрением.

— Не знаю, — честно ответил он, глядя на своё творение. — Почему-то я об этом не думал, пока ты чуть ли не силой заставил меня её рисовать.

— Ладно, на месте увидим. Если это станет проблемой, то ты извинишься и уйдёшь. И, Олег, эта женщина замужем, — напомнил я ему.

— Я знаю, — он махнул рукой. — Да, нет, не должно быть никаких проблем. Я даже не вспоминал про неё всё это время. Может быть, переволновался, когда ты меня заставил её рисовать.

— Возможно, — подумав, я кивнул. — Но, я тебя предупредил.

Спустя час мы вышли из гостиницы. Сыров стоял напротив входа, и мы сразу же направились к нему. Маша всё ещё не пришла. Похоже, собрание с Дроздовым плавно перешло в дежурство. Надо бы на обратном пути заехать в казармы и узнать, в чём дело.

— Свободен? — спросил я, подходя к Сырову.

— Садитесь, ваше сиятельство, — кивнул он. — Куда ехать изволите?

— К Шиповниковым, — ответил Мамбов, первым запрыгивая в экипаж.

— А... — начал Сыров, но я уже отвернулся и присоединился к Олегу. — Ну и ладно. Пошла, родимая! — и экипаж мягко тронулся с места, постепенно увеличивая скорость.

Уже подъезжая к Восточному кварталу, я спросил Сырова.

— Тебя Медведев вызывал?

— Нет, конечно, — он даже фыркнул. — Кто я, и кто Дмитрий Фёдорович.

— Вызовет, — философски сказал Мамбов. — Восемьдесят семь процентов, что он с каждым агентом отдельно поговорит. По душам. А может быть, и нет. Тут, как повезёт. Нам вот с Евгением Фёдоровичем уже досталось на орехи. И мне, вот честно, будет обидно, если так получится, что огребли только мы. Учитывая, что мы здесь всего пару дней провели. Ещё сами ни в чём толком не разобрались.

— Вот не надо меня так пугать, ваше сиятельство, — буркнул Андрей. — Как я буду с Дмитрием Фёдоровичем разговаривать? Это ж... Не, не будет он на такую сошку незначительную, как я время своё драгоценное тратить.

— Угу, помечтай, — радостно сообщил я ему, и в это самое время экипаж начал останавливаться у дома Шиповниковых. — Жди здесь, надеюсь, мы ненадолго.

Я не успел постучать, как дверь открылась, и хорошенькая горничная сделала книксен в знак приветствия.

— Ваше сиятельство, а Антона Леонидовича нет дома. — Пролепетала девица, и тут же снова поклонилась теперь уже Мамбову. — Ваше сиятельство.