–Фиона?

Сгорбив плечи, она отвернулась от меня. Вокруг нее клубились голубой туман и черные тени. Внимательнее посмотрев сквозь туман, я увидел стоящую на коленях Фиону. Раскачиваясь взад-вперед, она хваталась руками за живот. По ее щекам струились слезы, а рот был открыт в безмолвном мучительном крике.

При виде такой боли ярость во мне разгорелось подобно лесному пожару. Я потянулся к своей девушке.

–Фиона, что случилось?..

–Ничего,– глухо ответила она, отстраняясь. Закусив тыльную сторону ладони, Фиона изо всех сил старалась сдержать слезы.– Я в порядке. Все… хорошо.

Видение дрогнуло. Очевидно, Фиона попыталась запрятать его поглубже в недра памяти. Рука так и тянулась к ней, но я не прикоснулся. Попробуй я сейчас дотронуться, и узнал бы все. Однако я знал, что и без прикосновения провидение расскажет мне всю историю по кусочку. Я разрывался между двумя противоположными желаниями. С одной стороны, очень хотелось узнать, кто причинил ей такую боль, чтобы наказать ублюдка. А сдругой, я не хотел влезать на ее личную территорию.

«Расскажи мне Фиона… пожалуйста. Сделай это раньше провидения».

–Фиони?– вскинулась Хейли.– Ты плачешь?

–Нет, все в порядке, дорогая.– Фиона помассировала веки и вытерла ладони о джинсы.– Просто хотела чихнуть, но не вышло, и уменя заслезились глаза.– Избегая моего взгляда, она подошла к устроившейся возле окна Хейли.– Хочешь помочь мне накормить малыша?

Я уставился ей в спину и моргнул, пытаясь связать воедино женщину, которая в данный момент помогала Хейли насыпать семена для птицы, и разбитую горем женщину из своего видения. Фиона несла в себе столько боли…

«Я убью его. Кто бы он ни был, я, черт возьми, убью его».

Пока не показал лишнего, я заставил себя успокоиться. Очевидно, Фиона уже взяла себя в руки и не желала, чтобы я видел ее стыд. Поэтому я накинул куртку на плечо и сказал:

–Мне нужно идти. У меня дома дела. Покатаемся в другой раз?

–Да, может, это и клучшему,– пряча глаза, откликнулась Фиона. От нее исходили волны благодарности.– Вдруг Нэнси опоздает…

–Конечно.

Я направился к двери.

–Ник?– позвала Фиона, и я остановился.

В ее голосе слышались слезы, разбивая мне сердце. Я повернулся, и наши взгляды встретились. В ее глазах плескались грусть и чувство вины. Она все так же стояла рядом с девочкой и канарейкой, окруженная множеством зеленых растений. В своих импровизированных джунглях, находясь рядом с чужим ребенком. Фиона не хотела отпускать меня, но и рассказывать о нем не желала, поскольку этот ублюдок причинил ей слишком много гребаной боли. Но я знал, что мучения Фионы не связаны с детьми, животными и проклятыми растениями, то есть всем, что ее волновало. Причиной ее страданий был он.

Испугавшись, что оттолкнула, она одарила меня робкой улыбкой.

–Позвони мне,– попросил я.– В любое время, когда будешь…

Хотелось сказать «готова», но я передумал.

–В любое время, когда захочешь.

–Хорошо,– тихо пообещала Фиона и посмотрела мне в глаза.– Спасибо.

Я улыбнулся в ответ. Но чего мне стоило выдавить из себя улыбку! Я буквально пылал от злости на безымянного ублюдка, принесшего ей столько страданий. По-моему, сделать Фиону счастливой было легче легкого. Кто оказался так чертовски плох?

–Пока Ник!– крикнула Хейли, помахав мне со стула. В руках она держала маленький пакетик птичьего корма.– Увидимся!

–Пока Хейли.– Я взглянул на Фиону.– Увидимся.

За три дня Фиона не прислала ни одного сообщения. Моя квартира оставалась все такой же пустой, а без нее казалась заброшенной. В ней не хватало воздуха и пахло затхлостью. Наверное, следовало купить мебель, немного обустроиться, но без Фионы ничего не имело смысла. Она стала лучом света в моем темном царстве.

–Я скучаю,– признался я вслух, но ответом мне была тишина.

Я по ней скучал. Скучал по окружавшим ее цветам и улыбке. Скучал по ее вкусу на губах. Скучал по тому, как она на меня смотрит. Словно я, черт возьми, что-то значу для нее.

Вероятно, даже нет, скорее всего, у меня появилась цель помимо покера и вечных скитаний. Периодически мелькала мысль, что, может, и вчертовом провидении есть определенный смысл, а не только пытки…

Воспоминание, словно шепот, проникло в мою голову. Стоя в своей тихой квартире и чувствуя, как между лопаток струится пот, я зажмурился.

–Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Ник?

–Никем.

–Думаю, это неправда. Все хотят кем-то быть.

–Механиком.

–Ты хочешь работать механиком?

–Нет, но отец говорил, что нужна нормальная работа. Живопись – это не работа

–Ты рисуешь? Хочешь стать художником?

–Да. Но уже не хочу.

–Почему?

–Потому что…

–Ты можешь мне рассказать.

–Потому что живопись помогает мне рисовать людей так, как я их вижу. Мне это нравится. Но после вашего лечения желание рисовать пропадает. Теперь вы жалеете, что я это сказал…

–Ты упомянул, что твой отец хотел, чтобы ты стал механиком. Может, стоит совместить? Стать и художником, и механиком.

–Я же сказал, что у меня нет желания рисовать. Оно пропало.

–Рисование помогает тебе видеть людей. Что это значит?

–Если я расскажу людям, что вижу, они испугаются. Но если нарисую, то это будет считаться искусством. Креативностью. Так безопасней.

–Тебе нравится писать людей? Портреты?

–Да.

–Кого ты рисовал?

–Моего учителя. Друзей. Маму однажды.

–И что она сказала, когда увидела свой портрет?

–Сожгла его.

–Она… сожгла?

–Да, и отправила меня сюда.

Я распахнул глаза. Больница исчезла, и я вернулся в свою пустую квартиру.

«Рисование помогает мне видеть людей…»

–Глупец…

Однако я не лгал. Когда я рисовал, мое кажущееся безумием и галлюцинацией провидение обретало форму. И мне становилось легче.

Прежде чем успел бы себя отговорить, я позвонил в местный художественный магазин и заказал срочную доставку.