Пятилетнее скитание Хаджи-Герая Сестренцевич-Богуш считает с 1437 года; но не дает точных указаний источников, откуда он взял подобные сведения. Известие же о вторичном призвании Хаджи-Герая в 1443 году татарами крымскими находим у Стрыйковского. «Того же года (т. е. 1443), – читаем мы в его хронике, – татаре перекопские, барынские и ширинские (Bokrinowscy i Syrinowscy), у которых царь умер без потомства, прислали к Казимиру, великому князю литовскому, с просьбой дать им на царство Хаджи-Герая (Aczkiereja), который, бежав из Орды, в то время проживал в Литве, где он владел для прокормления городом Лидой по милости панов литовских. Поэтому Казимир в назначенный день в Вильне, в приготовленном замке возвел с литовскими панами того Хаджи-Герая на царство татарское и послал его в Перекопскую орду с маршалком Радзивилом, который смело посадил его там на трон отцовский»[643].

Таким образом, из совокупности данных, находящихся у историков литовско-польских, выходит, что Хаджи-Герай, родившись в Литве и выросши где-то в неизвестности, в первый раз с помощью Витовта выступил претендентом на ханскую власть в Орде в 1428 году, но, потерпев неудачу, принужден был опять вернуться назад к своему патрону. Затем в какое-то, с точностью не указываемое, время он снова, уже по смерти Витовта, является во главе сильной татарской орды, оказывая военную помощь Владиславу и Казимиру Ягайловичам. В этот темный в хронологическом отношении период он теснит в Крыму генуэзцев и даже будто бы овладевает самой Кафой; но каким-то образом генуэзцы опять отнимают у него город, и Хаджи-Герай почему-то принужден был укрываться у польского короля Казимира. Это вторичное удаление Хаджи-Герая будто бы произошло в 1437 году и продолжалось до 1443 года, когда он был возведен крымскими татарами на ханство по смерти их хана, не оставившего по себе потомства.

Некоторая сбивчивость сведений польских историков в изложении фактов жизни и деятельности Хаджи-Герая до вторичного и окончательного его водворения в Крыму позволяет нам думать, что они, вероятно, сбились в хронологии, и сделать небольшую поправку в этой последней. Если даты 1437 и 1443 годов подвинуть на 10 лет назад, то сведения Стрыйковского и ссылающегося на него Сестренцевича-Богуша станут в довольно близкое соответствие с тем, что нам известно про Хаджи-Герая из других источников. Сам же Сестренцевич один раз определяет время первого царствования Хаджи-Герая приблизительно в 1428 году; а затем нам известно, что в 1434 г. Хаджи-Герай разбил Карла Ломеллино, сделав удачную вылазку из Солхата. Последний военный подвиг он, вероятно, совершил уже после вторичного призвания его татарскими мурзами в предыдущем 1433 году. Но отчего же могло случиться, что ни русские, ни арабские источники ни слова ни говорят о первом царствовании такого замечательного впоследствии человека, как Хаджи-Герай, а только называют трех соперников, тягавшихся из-за власти приблизительно около того же времени – Мухаммеда, Борака и Даулет-бирды? На этот вопрос мы берем смелость отвечать предположением, что Даулет-бирды есть одно и то же лицо с Хаджи-Гераем, и вот на каких основаниях.

Во-первых, существование целого предания о происхождении имени Хаджи-Герая показывает, что в этом имени заключалось нечто особенное, знаменательное по отношению к его личности, тем более что обе составные части этого имени еще встречаются и раньше, являясь порознь, в качестве собственных имен разных лиц, упоминаемых в старинных памятниках[644]. Так, в числе убитых в Куликовском сражении с татарской стороны значится Хазибей = Хаджи-бей[645]; а в русском лагере, по сказанию о Мамаевом побоище, находился некий Фома Хаберцеев, или, в других вариантах, Халцибеев, Хацибеев и Кацибей[646], т. е. опять-таки Хаджи-бей. Во времена Мамая в Астрахани властвовал Хаджи-Черкес[647]. Равным образом еще арабские историки упоминают в числе татарских вельмож, прибывших в Египет в 1263 году, некоего Герая[648]. В 1321 году в Египет явились послы от Узбек-хана, и один из них также назывался Герай[649]. Не говоря уже о более поздних источниках, каковы наши грамоты конца XV века, где имя Кирей зачастую попадается не только в приложении к именам членов ханской династии в Крыму, а особо, в качестве имен простых людей, каковы, например, Кирей-Сиит[650], или Китай-Кирей[651], или даже просто Кирей[652]. Следовательно, сами по себе эти имена – Хаджи и Герай, порознь или вместе взятые, ничего не представляют необыкновенного: они являются знаменательными и достопримечательными для известного исторического лица, лишь по отношению к какому-то особенному обстоятельству в судьбе Хаджи-Герая. Обстоятельство это, по всему вероятию, заключалось в том, что Хаджи-Герай был двуименный, и что другое его имя было Даулет-бирды, как оно и является на монетах. Доказательством этого, по нашему мнению, служит то, что в предании благодетель бедовавшего Хаджи-Герая, захотевшего в дни благополучия принять имя своего благодетеля, тоже зовется Даулет-гэльды. Польские историки не зря же, а по каким-нибудь основаниям, прямо называют его Девлетом. Стрыйковский даже упоминает о каком-то Девлет-Кирее, как посаженце Витовтовом на Крымском ханстве. По древней русской Родословной царей Крымских и Казанских Даулет-бирды считается отцом Хаджи-Герая[653], следовательно ставится ею в самое тесное с ним соотношение, и про этого Даулет-бирды та же Родословная говорит, что он жил в Литве у Витовта[654], что как нельзя более идет к личности Хаджи-Герая, пользовавшегося лаской и покровительством великих князей литовских. Из этого с несомненностью явствует, что составители Родословной два имени одного и того же лица превратили, по недоразумению, в два отдельных человека.

Во-вторых, предполагаемая нами двуименность Хаджи-Герая не составляет какого-либо небывалого, исключительного явления в татарской истории. Татарские ханы, со времени принятия монголо-татарами ислама, всегда имели обыкновение носить два имени – одно национальное, другое мусульманское. Обычай этот ставил в затруднение уже арабских писателей, интересовавшихся знать, кто были правителями в Дешти-Кыпчаке. Так, Элькалькашанди, по поводу переписки египетских султанов с династией Берковичей, говорит следующее: «Выше уже было упомянуто, кто в этом царстве правил после Узбека. Между ними (этими правителями) нет такого, имя которому Мухаммед. В упомянутом 776 = 1374–1375 году в этом царстве правил уже человек по имени Урус… Может быть, Мухаммед имя его, а Урус прозвище его, как это было с Хода-бендой, отцом Абу-Саида, из царей Ирана, называвшимся Мухаммедом и прозванным Хода-бендой»[655]. Пример подобной двуименности одного и того же лица мы встречаем и у крымских историков. Когда умер Хаджи-Герай, то он был погребен, по их словам, в усыпальнице, выстроенной им для себя в Салачикском квартале Бакчэ-Сарая, который, будучи основан одним из предков его, Мухаммед-ханом Худа-бирды, избран им в свои столицы[656]. Г. Негри, передавая вышеприведенное место «Краткой Истории», называет этого Мухаммеда «дедом Хаджи-Герая», держась буквального смысла слова[657], но оно совершенно не согласно ни с одной генеалогией Хаджи-Герая. Если же игнорировать родословные отношения этого Мухаммеда, то можно полагать, что он одно и то же лицо с тем Мухаммедом, которого, по словам Стрыйковского, Витовт «посадил на царство Киркельское»[658]: владеть Кыркором, или Чуфут-Калэ, и не иметь никаких отношений к Бакчэ-Сараю едва ли было в те поры мыслимо. Но если нельзя с точностью указать, какому Мухаммеду принадлежало прозвище «Худа-бирды», то несомненно, что это прозвище, дошедшее каким-то путем до сведения крымских историков, не их собственная выдумка, так как оно находит себе оправдание в других источниках. В наших летописях есть упоминание об одном татарском хане по имени Куйдадате: «В лето 6932 (т. е в 1423–1424 г.), – читаем мы, – Царь Куидадат поиде ратию к Одоеву на князя Юриа на Романовича. И слышав то князь велики Витофт, и посла на Москву к зятю своему к великому князю Василию Дмитриевичу, чтобы послал помочь на царя, а сам послал князя Андрея Михаиловича и др… Они же шедше с князем Юрием, царя Куидадата и силу его пресекли, а сам царь убежал, а царици поймали, одну послали в Литву к Витофту, а другую на Москву к великому князю»[659]. Имя Куидадат, очевидно, есть русское искажение настоящего мусульманского Худай-дад. Первая его половина, Худай – «Бог», употребительна и у татар, а вторая, дад – «дал», есть слово персидское, однозначащее с татарским бирды – так что и Худай-дад и Худай-бирды значит: «Бог-дал», т. е. в переводе на наше именословие, это будет: «Феодор», «Богдан».