— В четверг ночью я была на месте преступления — в тот момент, когда обнаружили ожог. Когда погиб Честейн, я сделала пару звонков. Он был моим напарником и многому меня научил. Я решила, что должна это сделать.

Не желая принимать ее аргументы, Карр помотал головой.

— Знаете что… — начал он. — Я занимаюсь Честейном. Мне ничего не известно ни об ожоге, ни о прослушке. Но даже если на Фабиане была прослушка, это не значит, что он записывал копа. Возможно, собирался сдать другого болвана из той кабинки. В конце концов, все они были преступниками.

— Мелкая рыбешка, — пожала плечами Бэллард. — Они не имели ценности для федералов. Поговорите с Таусоном. Фабиан записывал копа.

Карр нахмурился, и Бэллард продолжила:

— Что касается других болванов в кабинке, следствию известно, как они связаны между собой?

— Не знаю, — ответил Карр. — Я занимаюсь Честейном.

— Все они были знакомы. Пять лет назад вместе сидели в тюрьме Питчесс, в одно и то же время.

— Это ни о чем не говорит. Питчесс — огромная тюрьма.

— А вы проверьте. Думаю, они находились в одном корпусе, а он не такой уж огромный.

Карр посмотрел ей в глаза:

— Бэллард, хватит юлить. Выкладывайте, какой хренью вы маялись.

— Выполняла свою работу. На «ночном сеансе» часто сидишь сложа руки. Пожалуй, мы с вами в чем-то похожи. Нельзя допускать, чтобы убийца полицейского разгуливал на свободе. У нас с Кенни были свои разногласия, но он почти пять лет был моим напарником и умел раскрывать дела. Я многому у него научилась. В отличие от вас, я не имею отношения к этому делу, но готова скормить вам все, что сумею выяснить. Однако мне потребуется ваша защита.

— Ну, не знаю… Если вскроется, что вы что-то разнюхиваете, все взоры обратятся на меня. Думаю, Бэллард, вам лучше держаться подальше от этого дела. Спасибо, что поделились своими находками, но теперь придержите коней. Собственно, это послание я и должен был доставить.

— Отлично. — Бэллард встала. — Как скажете. Считайте, что послание доставлено. У меня хватает и других дел.

— Послушайте, не нужно кипятиться.

Она отошла от столика к проему в ограде, спустившись на тротуар, вернулась к собаке и снова взглянула на Карра.

— Если понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.

— Да, конечно.

Взяв в руку поводок, Бэллард ушла. На пляже почти стемнело. Над океаном поднялся холодный ветер.

Для начала Бэллард завезла Лолу на передержку — на улочку рядом с бульваром Эббот Кинни. Сара приняла собаку неохотно, хоть и получала надбавку, если Лола оставалась у нее дольше, чем на ночь.

— Лола печалится, — сказала она. — Все время скучает.

Сара давно уже обреталась на Венис-Бич, торговала солнечными очками на променаде. Когда Бэллард спасла Лолу от предыдущего хозяина — бездомного любителя распускать руки, — Сара предложила ей свою помощь. В итоге у Лолы появилось место для ночевки, когда Бэллард работала в ночную смену. Но в последнее время расписание сбилось.

— Знаю, — кивнула Бэллард. — Понимаю, это некрасиво. Надеюсь, скоро все вернется в нормальное русло. Сейчас приходится вести сразу несколько дел.

— Если так, лучше вам отвезти Лолу к своей бабушке, — предложила Сара. — Там у собаки будет хоть какое-то постоянство.

— Неплохая мысль, — согласилась Бэллард. — И все же я думаю, что в ближайшее время все наладится.

Она направилась на восток, в сторону Голливуда. После общения с Сарой и Карром ее накрыло разочарование. Разговор с последним был особенно неприятен: Бэллард рассказала все, что знала, а Карр так и не подтвердил, что возьмет ее версию в работу. На прощание он лишь велел Бэллард придержать коней. Она так и не поняла, станет ли Карр проверять новую информацию или просто выкинет ее из головы.

Приехав в участок, Бэллард решила переключиться с Честейна на Рамону Рамон. Сперва нужно было позвонить в Голливудский пресвитерианский центр и справиться о ее состоянии. Потратив несколько минут на выслушивание неизбывных отговорок, Бэллард начала беспокоиться: неужели дело приняло нехороший оборот и Рамона умерла от полученных травм? Наконец трубку взял супервайзер ночной смены. Он сообщил, что несколько часов назад пациентку перевели в медицинский центр Университета Южной Калифорнии. Бэллард спросила, означает ли это, что Рамона вышла из комы, но супервайзер отказался обсуждать подробности, сославшись на тайну персональных данных. Бэллард, однако, знала, что закон запрещает перевозить пациентов в тяжелом состоянии из одного учреждения в другое. Значит, можно надеяться, что Рамона Рамон наконец-то даст показания.

Итак, пора съездить к Рамоне. Узнать, как она себя чувствует и готова ли говорить с полицией. Заодно проверить, как охраняется больница, и чем быстрее, тем лучше. И при этом не забыть про Томаса Трента, он в приоритете. Короче, дел невпроворот.

Бэллард по-прежнему хотела встретиться с бывшей женой Трента. Эта женщина развелась с мужем вскоре после ареста. Даже не стала судиться с ним за дом в горах. Значит, хотела лишь одного: побыстрее вычеркнуть этого человека из своей жизни. Вряд ли она бросится рассказывать Тренту, что его персоной интересуется полиция. Конечно, осторожность не помешает, но Бэллард чувствовала, что разговор с бывшей миссис Трент добавит делу ясности.

Она пробила Беатрис Трент по базе транспортных средств. Оказалось, после развода эта женщина сменила имя и адрес, последний — трижды. Сейчас ее звали Беатрис Бопре. Под этим именем она двадцатью годами раньше получила в Калифорнии свои первые водительские права. Ей было сорок четыре года, и жила она в районе Канога-Парк.

Выходя из участка, Бэллард захватила с собой набор фотографий для опознания: шесть штук, включая снимок Томаса Трента, сделанный после ареста. Она надеялась, что до утра успеет показать эти фото Рамоне Рамон.

В воскресенье вечером дорога была свободной. Бэллард приехала в Канога-Парк чуть раньше девяти. Поздновато, но для внезапной беседы — в самый раз. Бэллард нравилось наносить холодные визиты в неурочное время, будь то девять утра или девять вечера. Если человек слегка оторопел, с ним легче разговаривать.

Но на сей раз оторопела сама Бэллард. Оуэнсмаут-авеню — улица, указанная в базе транспортных средств, — оказалась безлюдной промзоной с множеством мелких офисов: днем они работали, а вечером закрывались до следующего утра. Наконец Бэллард нашла нужное здание, обшитое алюминиевым сайдингом, с единственной дверью без каких-либо опознавательных знаков, если не считать таблички с номером. Над дверью мерцал красный стробоскоп, а у бордюра стояли пять автомобилей и один фургон. Бэллард, неплохо осведомленная о самом доходном бизнесе Вэлли, сразу поняла, что на складе снимают порнофильм. Мерцающий стробоскоп означал, что съемки в самом разгаре и в помещение лучше не входить.