– Почему бы и нет? Мою жену это не будит, а я посмотрю и просто иду спать дальше.

Семья столпилась вокруг компьютера, обсуждая мелькающие фотографии. Все хоть как-то разбираются в семейном бизнесе, все могут высказаться, стоит ли проволока своей цены. Я делаю шаг назад и фотографирую: портрет семьи торговца металлоломом.

Позже, разглядывая сделанный тогда снимок, я замечаю новые высотки за сдвижной дверью у письменного стола. В один прекрасный день, не такой уж далекий, их обитатели будут потреблять товары с таким же удовольствием, как их «коллеги» в Нью-Йорке и Шанхае. Будут ли и они выкидывать столько же отходов – вопрос, ответить на который не может пока никто. Но я не сомневаюсь: Гомер и особенно дети, столпившиеся вокруг, вскоре будут больше беспокоиться об отходах, появляющихся в этих зданиях, а не о фотографиях лома, сделанных посреди ночи по ту сторону Тихого океана.

В любом городе, где живет 20 млн человек, много мусора. Часть его попадает на свалки для захоронения, а часть – перерабатывается. Пекин – развивающийся город с населением не меньше 20 млн человек, у него с переработкой отходов дела обстоят лучше, чем у большинства городов. В значительной степени это происходит благодаря миллионам приезжих, десятки тысяч из которых зарабатывают на жизнь, покупая и сортируя то, что выбрасывают их более преуспевающие соседи.

Таких торговцев трудно не заметить. Они ездят на трехколесных велосипедах с прицепами, забитыми тем, что большинство пекинцев считают мусором: газетами, пластиковыми бутылками, кусками проволоки, коробками и старыми бытовыми приборами вроде телевизоров. Иногда они останавливаются у мусорных баков и копаются в них; но чаще они ездят по звонкам охранников из жилых домов, и те сообщают, если у какого-нибудь жильца высотки имеется большая картонная коробка из-под нового телевизора и несколько бутылок из-под пива на продажу.

В течение многих лет группа китайских ученых пыталась определить, столько мусора и утиля ежегодно появляется в Пекине, но их попытки провалились. Мусорный бизнес так масштабен и так слабо контролируется (в основном им занимаются приезжие, которые не платят налоги и предпочитают оставаться анонимными), что невозможно свести все данные воедино. Тем не менее можно выяснить, куда идет большинство отходов.

И тут на сцену выходит мой друг Джош Гольдштейн, профессор современной китайской истории в Университете Южной Калифорнии.

Десять лет назад, сидя в какой-то пекинской библиотеке и читая о пекинской опере, он стал замечать сборщиков вторсырья, шагающих мимо окна с самыми разными видами отходов. «Однажды я просто решил встать и пойти за ними, – сказал он мне. – И оказался на огромном утилизационном рынке. Я начал работать над этой темой». Попутно он проследил историю утилизации в Пекине и сумел обнаружить фабрику, отвечающую за переработку всех пластиковых стаканчиков, которые производит KFC[75] в городе.

Джош – умный, склонный к авантюрам и острый на язык. В середине июня 2010 года благодаря своим знакомствам он получил шанс увидеть то, что описывали как «место, куда идет пластик Пекина». Он немедленно согласился и вскоре позвонил мне. «Хочешь со мной? Не знаю, что мы увидим, но, думаю, попробовать стоит. У меня есть люди, которые могут взять нас с собой».

Место называется уезд Вэньань.

Я немедленно согласился.

Мы садимся в Пекине в утренний микроавтобус и выезжаем на юг по двухполосной дороге в объезд платных автострад. Через два часа нас высаживают на сельской заправке, втиснутой в пыльный перекресток. Едущие мимо грузовики оглушают, а их выхлопы душат; некоторые из них тянут пустые прицепы, некоторые везут строительный гипсокартон. Однако большинство нагружены отходами пластмасс: автомобильные бамперы, пластиковые упаковки и гигантские уродливые кипы смешанного пластика – от хозяйственных сумок до бутылок из-под моющих средств, от упаковок из-под кофе Folgers до обертки пищевых продуктов. Мало какие американские перерабатывающие компании примут обертки – по крайней мере, так было в 2010 году, – однако многие американцы все равно складывают их в мусорные контейнеры. Те утилизаторы, кто предпочел бы продать их, а не захоронить, предлагают их торговцам вторсырьем, у которых есть клиенты в Китае.

Тем не менее бытовые отходы удивительны: Джош упоминал, что уезд Вэньань импортирует пластик не только из Пекина, но и из-за границы, однако я не ожидал увидеть буквально мусор из дома моей мамы. Хотя тут сыграла роль моя «металлоломоцентричная» ограниченность. Если мои путешествия по мировой индустрии утилизации и научили меня чему-то, так это тому, что кто-нибудь в развивающемся мире обычно находит применение вещам, которые сами американцы не способны рентабельно утилизировать.

По данным Китайской ассоциации обработки пластика, в 2006 году в стране примерно 60 тысяч мелких семейных предприятий занимались обработкой пластика. Из них 20 тысяч находятся здесь, в уезде Вэньань. Другими словами, уезд Вэньань не просто сердце индустрии пластиковых отходов в Северном Китае; он и есть китайская индустрия пластиковых отходов. А поскольку Китай – крупнейший в мире импортер и обработчик отходов пластмасс в мире, думаю, вполне справедливо назвать Вэньань сердцем мировой торговли пластиковыми отходами.

Я смотрю на Джоша: долговязый, чернобородый, с рюкзаком – выглядит, словно приехал с помощью Lonely Planet[76]. Он много поездил по Китаю, знает язык и знает, чего хочет. И заправка, где мы стоим, – явно не предел его мечтаний. К счастью, появляется нужный автобус, и мы отправляемся дальше.

Вскоре однополосная дорога забивается пылью и мусором. Повсюду грузовики, заваленные кипами импортированного пластика размером с холодильник; по обеим сторонам дороги купаются в пыли одноэтажные мастерские. Я замечаю, что здания покрыты яркими цветными вывесками с двух– и трехбуквенными сокращениями для различных видов пластмасс, которые продаются, покупаются и обрабатываются в уезде. ПП. ПЭ. АБС. ПВХ. Полипропилен. Полиэтилен. Акрилонитрилбутадиенстирол[77]. Поливинилхлорид. Выглядит экзотичным, далеким и чем-то промышленным. Но нет: за этими буквами скрываются абсолютно бытовые пластмассы, из них сделан мой стаканчик для кофе, мой телефон или упаковка средства для стирки. Их мои друзья и семья выкидывают в свои мусорные баки.

Когда я выглядываю из окна, мне кажется, никто в Вэньане не облагораживает свои фасады. То там, то здесь валяются у входа кучи бамперов и задних фонарей – видимо, предприятию не хватило места на складах. Но у большинства прямо перед дверями сушатся груды влажного нарезанного пластика. Мы едем по шумной, оживленной и грязной главной улице. Время от времени ее перебегает какая-нибудь бродячая собака, где-то мешает проехать сломавшийся грузовик, часто встречаются черные пятна: позже мне расскажут, что ночью сжигают пластмассу, которую нельзя использовать повторно. Надо мной по ветру летают пластиковые пакеты. Но больше всего в Вэньане меня удивляет отсутствие зелени. Мертвая зона.