по моей вине. Говорят, дети чувствуют состояние матери, а я пребываю в стрессе. Мы обе спим меньше, что, конечно же, плохо для нас обеих.

Почему, глядя на нее, я чувствую, что поступаю неправильно?

Провожу ладонью по мягким волосикам дочки, и она прижимается ко мне. На глаза наворачиваются слезы. Смотрю в потолок, чтобы остановить их. Надо бы уложить малышку в кровать, но не могу заставить себя пошевелиться. Хочу посидеть и подержать ее на руках еще немного.

Но тут раздается стук в дверь. У меня перехватывает дыхание. Напрягаюсь и нехотя опускаю Бейли на игровой коврик.

Стук повторяется, и я поднимаюсь на ноги. Пульс подскакивает.

У Бьянки есть ключ, ей стучать незачем.

Это может быть только один человек, в чьи глаза я смотрела и нагло врала в последний раз.

Волоски на руках встают дыбом. У двери на секунду замираю в надежде, что стук не повторится, но нет – повторяется, и я открываю дверь.

Меня бросает в дрожь, когда я вижу совсем другие глаза.

– Где он? – рычит Рид. – Где Тобиас?

Мои плечи поднимаются, и я качаю головой:

– Не знаю…

– За дурака меня держишь, – шипит он, пытаясь обойти меня и проскользнуть внутрь, но я выскакиваю за дверь и прижимаюсь к ней спиной.

– Что, черт подери, ты себе позволяешь?

Он отступает назад и приподнимает бровь.

– Мне что, нельзя к тебе зайти?

– Нет, – срываюсь на беспричинный смех. – Тебе уж точно нет.

– Мне нельзя, а ему можно, так, что ли?

Рид прищуривается, а я скрещиваю руки на груди.

– Может, хватит, а? Ты наслаждаешься тем, что манипулируешь мной, а раньше ты пытался подмять под себя Майло.

– Твой брат умнее тебя.

– Не спорю, и он не из податливых.

– Ты сама принимаешь дурацкие решения, – огрызается Рид в ответ. – Я согласился оплачивать твое обучение, когда ты потеряла стипендию, забеременев. Но если продолжишь трахать моего лучшего игрока, лишишься моей поддержки, обещаю.

Внутри все содрогается, и я опускаю голову.

– Ублюдок.

– Послушай… дорогая, все зависит от тебя. Просто скажи, если он здесь, и тогда ты ничего не потеряешь.

Кусаю внутреннюю сторону щеки.

– Не видела его с тех пор, как все «упростила» по твоему совету.

Рид наклоняет голову, и я жду, что сейчас он назовет меня лгуньей, но этого не происходит. На удивление.

– Теперь понятно, – кивает он.

Хмурюсь и уже собираюсь спросить, что он имеет в виду, но тут же одергиваю себя. Не доставлю ему такого удовольствия. Переживет.

Кажется, в его голове складывается пазл, и он продолжает атаку:

– Парень просрал игру, пропустил две тренировки и четыре учебных дня.

Что ты наделал, Тобиас?

– Он не сдал реферат по истории. Среда – последний день сдачи.

Острая боль пронзает позвоночник. Вот и причина его визита сюда.

Мотаю головой:

– Нет, Рид.

– Да, Мейер.

– Исключено.

– Ты все исправишь.

– Нет.

– У тебя нет выбора, ты сделаешь то, что я скажу.

– Не могу.

– Кому говорю, исправь это! – рычит он.

Вздрагиваю, а Рид, чтобы вернуть самообладание, делает глубокий вдох.

– Мне жаль, но ты это сделаешь, Мейер.

– Без вариантов. Я не могу находиться рядом с ним.

Он прищуривается.

– Ты влюбилась в ребенка… как будто между вами это возможно.

Моя челюсть сжимается, и я не отвечаю. А он заливается язвительным смехом. Приподнимает бейсболку, затем снова натягивает.

– Следующие два дня вы будете заниматься. Сделаешь – у тебя все будет тип-топ, не сделаешь – он потеряет квалификацию, завалив предмет…

– А ты – чемпионство.

Глаза Рида испепеляют.

– Ты верно подметила, но подумай о парнишке, он ведь тебе дорог? Раз уж ты переступила свои моральные принципы, поставь себя на место Тобиаса. Все в твоих руках, Мейер. Его провал будет на твоей совести.

Слезы подступают, не спросив разрешения.

– Ты же знаешь, это принесет больше вреда, чем пользы. Ну, сдаст он один семестр, а что дальше?

– Его проблемы.

– Но он доверяет тебе.

– Зато он потерял мое доверие, когда позволил девчонке встать на пути к победе.

– Знаешь, некоторые люди умеют чувствовать. Правда, тебе это незнакомо.

– Некоторые люди болваны. Короче, я скажу Тобиасу, куда прийти, и назначу время.

– А если он не придет?

Тренер замирает на месте.

– Мы оба знаем, что придет. – В его голосе звучит неприязнь.

Отвожу взгляд, и он наконец уходит.

Дома я открываю ноутбук и сразу перехожу на страницу университетской газеты. Похоже, мне нравится ковырять болячки. Сердце замирает, когда я перечитываю статьи за последнюю неделю. В каждой Тобиаса обличают и подробно расписывают его падение. На фотографиях драка на поле, то, как он заходит в бар, и есть даже Тобиас в отключке на столе для пикника.

В груди становится тесно, мне нечем дышать.

Это все из-за меня.

Я стерла его счастье, и если не сделаю то, о чем попросил Рид, то заберу и будущее. Правда, Тобиас понятия не имеет, что человек, которым он восхищается, – коварный говнюк, способный уничтожить его в два счета. Для Тобиаса нет ничего важнее достигнуть цели, к которой он шел годами. Ведь он живет бейсболом, ему не страшны грязь и пот, без бейсбола нет и Тобиаса Круза.

Я не позволю сломать его.

Я должна помочь ему, как бы сильно это меня ни подкосило.

⁂

Желудок скручивает от волнения, в голове царит полная неразбериха.

Точно так же, как и Рид, я не сомневалась, что звездный питчер придет. И да, вот он, передо мной.

Похоже на пытку, но я должна выдержать.

Ноутбук открыт, на столе для пикника разложены записи. Уже десять минут я пытаюсь разговорить его – исключительно по делу, конечно, – но Тобиас не проронил ни слова. И он ни разу не шелохнулся.

Но смотрит. Пристально. На меня.

Его взгляд прожигает кожу, нервы накалены до предела, и я чувствую, как начинают неметь ноги.

Стараюсь не дрожать, когда поворачиваю экран к нему. И едва успеваю отдернуть руки, потому что он резко захлопывает крышку ноутбука.

– Издеваешься? – бросает он, и его руки сжимаются в кулаки.

Как ни странно, гнев в его глазах отступает. Он ждет моего ответа, но я не в силах вымолвить ни слова.

Поднимаю голову и встречаюсь с бездонными голубыми глазами. Мои внутренности переворачиваются. Внутри жжет, как будто в открытую гноящуюся рану вонзают что-то острое.

Замечаю темные круги от недосыпа, щетина – как у бездомного. Кажется, он потерял несколько килограммов, но это ничто по сравнению с тем, что читается в его взгляде.

Растерянность…

Боль…

Ненависть?

– Поговори со мной, – прошу я. – Не молчи… Пожалуйста, Тобиас.

– Хватит! – Он подается вперед, пытаясь дотянуться до моей руки, но я успеваю убрать ее на колено. Боль в его взгляде отдается в моей груди. – Почему ты так себя ведешь?

– Перестань.

– Не собирался и, на хрен, не буду.

Он вскакивает, обходит стол и опускается на колени рядом со мной. Пульс бьется в висках и в горле. Везде. И лишь усиливается, когда костяшки его пальцев касаются моего лица.

– Давай поговорим, – хмурится он.

– Тебе лучше уйти, Тобиас.

– Так просто ты от меня не отделаешься, так что перестань пытаться.

Моя стойкость трещит по швам, поэтому рывком освобождаюсь, встаю и запихиваю вещи в сумку. Занятия все равно не будет.

– Мейер! – кричит он, бросаясь за мной. – Черт, Мейер, подожди!

Ускоряю шаг, слышу его шаги за спиной и начинаю бежать. Забываю посмотреть на дорогу, когда пересекаю ее, и меня чуть не сбивает машина.

– Твою мать! Мейер!

По щекам текут слезы, но я продолжаю бежать.

Слышу, как Тобиас что-то кричит водителю, кажется, он ударяет кулаком по капоту, но я не оборачиваюсь.

Через минуту оказываюсь у входной двери, тянусь к ручке, и тут его ладонь опускается на мою. Роняю сумку, когда он разворачивает меня к себе.

– Ты спятила? Тебя чуть не сбили! – срывается он на крик.

– Уходи.

– Перестань прогонять меня.

– Я не могу… Пожалуйста, я не могу…

– Не можешь что? – спрашивает он, и его плечи напрягаются. – Малышка, что ты не можешь?

– Уйди! – кричу я, и щеки горят от слез.

Тобиас отшатывается. Его глаза блуждают по моему лицу, он отступает, хотя на самом деле я не хочу этого.

– Скажи мне правду. Что происходит, Мейер?

Его тон настолько мягок, что я не решаюсь кричать. Он хотел сказать еще что-то, но дверь за спиной приоткрывается, я оглядываюсь и встречаю вопрошающий взгляд Бьянки.

«Мне остаться или уйти?»

Поджимаю губы и киваю в знак того, что ей лучше оставить нас. Подруга с беспокойством сжимает