Корделия и Кух нырнули за деревянную кухонную стойку.

Сэм сунула булавку в рукав.

Корделия дёрнула Гуся вниз с собой рядом.

Дверь настежь распахнулась.

Сэм глубоко вдохнула…

…и солдаты набросились на неё.

Корделия впивалась ногтями в ладони, слушая, как Сэм вопит и сопротивляется утаскивающей её ораве солдат. Гусь и Кух прижались к ней, стараясь сделаться как можно меньше. Дверь хлопнула, закрываясь, и их смелую подругу уволокли в Тауэр.

Прошла минута. Когда Корделия совершенно убедилась, что солдаты ушли все до единого, она подняла голову. Затем встала и подошла к окну. Джонс, распластанный на тротуаре, стонал и потирал голову. Карета Шляпников лежала на боку со сломанными колёсами, лошади бродили сами по себе. Из стойла доносился скорбный рёв ослика.

Гусь медленно распрямился, вытирая с лица слёзы.

– Он – она – очень смелая, – торжественно произнёс он.

– Да, – горячо подтвердила Корделия, – смелая.

Гусь громко шмыгнул носом и спросил:

– Что мы теперь будем делать?

Корделия с осторожностью приподняла крышку шляпной коробки и заглянула внутрь. Несмотря на побег из дворца и бешеную поездку домой, Шляпа Мира осталась целой и невредимой – ни одно пёрышко не сдвинулось.

– Ладно, – сказала Корделия самым решительным голосом, – думаю, нам придётся остановить войну.

– Если у тебя такие великие замыслы, Дилли, тебе точно не помешает во что-нибудь одеться, – подсказала Кух.

Корделия вспомнила, что на ней лишь нижнее бельё. Гусь вспыхнул и принялся рассматривать краску на потолке.

Корделия застегнула поверх платья отцовский сюртук. Он был ей очень велик, и рукава пришлось несколько раз закатать, прежде чем из них показались ладони, но в нём Корделия чувствовала себя отважной и способной на всё.

Внезапно в переднюю дверь пятью этажами ниже постучали: БАМ, БАМ, БАМ!

Гусь вспрыгнул Корделии на руки, выпучив глаза от страха. Башмачник и Шляпник застыли, вслушиваясь.

– Я посмотрю, кто там, – крикнула снизу Кух.

Несколько жутких секунд Корделия боялась, что солдаты осознали свою ошибку. Она напрягла слух и услышала слабый стон, а затем, к своему удивлению, хихиканье.

– Ох, можешь спускаться, Дилли, – взволнованно воскликнула Кух. – Он тут такой шум поднял, бедный голубчик.

Заинтригованные, Корделия и Гусь спустились по лестнице. Корделия была рада, что на ней отцовский сюртук. Она чувствовала, как его отвага окутывает её, делая смелее. Она перехватила кочергу на манер меча, а Гусь со смутной угрозой стиснул подсвечник.

Кух с порозовевшими щеками поспешно проводила их к двери. Корделия выглянула.

– Сэр Хьюго?

Актёр распластался на пороге, колотя кулаками по земле и стеная.

– О горе мне! – выл он. – О горе!

Корделия открыла дверь пошире, и сэр Хьюго ввалился в магазин.

– Ах! Славные залы Дома Шляпников! – проворковал он, прижимаясь щекой к полу и любовно поглаживая ковёр.

– Я могу вам помочь, сэр Хьюго? – громко спросила Корделия, откладывая кочергу.

– Молодая госпожа Шляпник! – вскричал сэр Хьюго, подползая к ней на животе и целуя носок её башмака. – О нимфа шляп! О великая созидательница головных уборов! Умоляю, возложите на мою презренную голову своими щедрыми руками ещё одну шляпу!

– Что? – переспросил совершенно сбитый с толку Гусь.

Кух обмахивалась руками. Корделия закатила глаза.

– Мне предстоит сыграть Ромео в величайшей любовной истории Шекспира, – простонал сэр Хьюго. – А я боюсь, что без шляпы, сотворённой вашими прекрасными и добрыми руками, – тут сэр Хьюго встал на колени, схватил ладонь Корделии и лихорадочно поцеловал её, – моей игре не станут аплодировать так же бурно, как аплодировали Гамлету!

Корделия выдернула руку и вытерла её о платье. Она нахмурилась, глядя в окно. Небо бледнело в послеполуденном свете.

«Мы должны отбыть в течение часа, Ваше Высочество», – говорил лорд Витлуф. Королевская карета уже направляется к побережью. Корделии необходимо как-то добраться до принцессы!

Она повернулась сказать сэру Хьюго, что ей не позволено творить ему шляпу, да и в любом случае, у неё нет времени помогать ему играть в переодевания.

Но потом ей в голову пришла идея получше.

– Если я подберу вам идеальную шляпу, сэр Хьюго, – сказала она, – сделаете ли вы мне одно очень важное одолжение?

Тяжёлые деревянные двери в самое глубокое подземелье Лондонского Тауэра с лязгом распахнулись. Сидевшие внутри тётушка Ариадна, дядюшка Тибериус и пратётушка Петронелла с надеждой вскинули лица, глядя на мерцающее в проходе пламя факела. Но их сердца упали – стражники бросили к ним Корделию.

Дверь захлопнулась, и в замке хрипло повернулся ключ.

Корделия подняла голову – и Шляпники осознали, что это не Корделия!

– Здорово, дядя! – жизнерадостно сказала незнакомка-не-Корделия. – Здорово, тётя и пратётя!

Шляпники смотрели на неё в полном замешательстве. Незнакомка-не-Корделия покосилась на решётку в двери, через которую виднелся тёмный силуэт стражника.

– А – Корделия! Здравствуй! – громко поздоровался дядюшка Тибериус.

– Корделия, – прошептала тётушка Ариадна. – Ты выглядишь… хорошо.

Пратётушка Петронелла смотрела на незнакомку острым, как у орла, взглядом. Незнакомка оглянулась на тень стоящего за дверью стражника, а потом уставилась на корки, оставшиеся от печального ужина Шляпников – чёрствого хлеба и воды.

– Вы это будете доёдывать? – спросила она.

Тётушка Ариадна покачала головой.

Незнакомка в два укуса расправилась с корками.

– Лучше на боковую лечь, – посоветовала она, устраиваясь в уголке. Потом подмигнула и добавила: – Завтра-то много делов.

Тётушка Ариадна и дядюшка Тибериус обменялись поражёнными взглядами, но когда они повернулись, незнакомка уже спала, тихо посапывая.

Пратётушка Петронелла улыбнулась.

К тому времени, как взошла луна, по дороге, ведущей из Лондона на юг, уже неслись галопом три разбойника в чёрных облачениях.

Скакали они на трёх быстроногих тёмных лошадях. Шёлковые шарфы цвета полуночи скрывали их лица, тела окутывали угольно-чёрные накидки, а на головах красовались треуголки. Один из них настоял, чтобы его шляпу украсили щеголеватым чёрным пером страуса.