немного смутилась. Не привыкла она слышать комплименты от людей, которые ей не нравятся.

— Это моя работа, — вежливо улыбнувшись, ответила она.

Урсула нервно улыбнулась и отвела взгляд на букет цветов. Ответ стал для нее полнейшей неожиданностью.

— А. Ясно. Красиво, — неловко бросила Крамер и вновь приняла безучастный вид.

Виктория же отошла к прислуге, скрывая подступившую улыбку.

— Пригласите всех к столу, и начинайте накрывать.

— Да, слушаюсь, — сказал дворецкий и, поклонившись, вышел из зала вместе с остальной прислугой.

Виктория, прошагав к своему месту, села за стол. Посмотрела на Элис.

— Как твои дела?

Девушка улыбнулась.

— Хорошо.

— Рада за тебя, — улыбаясь, сказала Виктория, и посмотрела на Урсулу.

Крамер отвела глаза. Урсула все никак не могла поверить, что эта грубая и мужиковатая женщина могла обладать столь утонченным вкусом. Хоть Виктория лишь на вид была таковой, но все-таки. Восприятию это мешало.

— Уж не знаю, что там решили наши мужья, но у нас, я думаю, должна быть своя отдельная договоренность, — наконец сказала миссис Джексон.

Урсула вежливо улыбнулась.

— Согласна.

— Наши дети искренне любят друг друга, а это дорогого стоит, согласны? — серьезным голосом начала Джексон, заставив Элис раскраснеться. Но родителям было совсем не до нее.

— Да. Конечно, — отозвалась Урсула.

— Хорошо, — улыбнулась Виктория.

— Поэтому ради них, ради наших детей, я предлагаю позабыть, или, по крайней мере, отложить в дальний ящик личную неприязнь и сделать все возможное для того, чтобы они не чувствовали за собой вины. Проблем у них будет хватать и без этого. Согласны со мной?

Урсула, выдержав паузу, посмотрела на дочь. Та, хмурясь, уставилась на свою тарелку. Женщина вновь взглянула на собеседницу.

— Согласна. Но могу я вставить и свое слово, раз уж на то пошло?

— Да, конечно. Слушаю, — улыбнулась Виктория.

Урсула прочистила горло и, наконец, улыбнулась вполне искренне, но крайне неловко.

— Моя дочь не самая порядочная и хорошая на свете, как вы уже поняли. В общем-то, как и ваш сын, — начала Крамер, косясь то на Викторию, то на дочь.

Элис исподлобья уставилась на нее, нервничая из-за того, что мать вновь может сказать что-то совсем ужасное.

— Я всю жизнь недолюбливала ее, — кривя губы, искренне продолжила Урсула, — Вы не кажетесь глупой, а значит, давно уже это поняли и считаете меня ужасной матерью. Отчасти вы правы, не спорю. Я не научила дочь любить. Не смогла и… даже не пыталась. Не понимала, насколько это важно.

Не выдержав, Урсула отвернулась к окну.

— И вы правы, вы мне неприятны. Возможно, отчасти из-за того, что я немного завидую. Столько слов… Так вот, к чему я веду, — наконец вдохнув воздух в грудь, подытожила Урсула, — Вы мне не нравитесь, но все же я вам благодарна. Меня это раздражает, но я хочу попросить вас… Прямо при Элис.

— Говорите, — с серьезным выражением лица, сказала Виктория.

— Раз уж вы взяли на себя роль пряника для нее, будьте им до конца. Роль кнута примерять даже не смейте.

Виктория, увидев в глазах Урсулы еле заметную искру отчаяния, сочувственно улыбнулась. Но уже через секунду взгляд миссис Крамер стал привычно ледяным и высокомерным.

— Да. Даю слово, — улыбнулась миссис Джексон, краем уха слыша голоса, раздающиеся из коридора.

Элис, же, уставившись на мать, хотела услышать что-то еще. Более развернутое и весомое, но вместо этого поймала лишь раздраженный взгляд. Отчего, отведя глаза в сторону букета лилий, скривила губы от обиды.

29. В комнате

Крамеры прибыли в дом Джексонов и уселись за столом.

— Мы с Ричардом обсудили кое-что важное, — только успев присесть начал Гордон. Мужчина, что сел напротив него, одобрительно улыбнулся, обнажая широкие передние зубы. Урсула, заметив это боковым зрением, машинально поморщилась. В сторону мужа смотреть не было никакого желания. Мало того, что она его ненавидела, так с возрастом тот стал выглядеть еще уродливее. Аккуратный нос, большие глаза и широкое лицо, которые в день их знакомства выглядели неплохо, сейчас казались мерзкими. Разжиревшая морда и желтые от курения зубы, дополняли картину. Единственное, что в Ричарде мало изменилось — его взгляд. Такой же пронзительный, колкий и высокомерный.

— Я перебью тебя, — подхватил глава семейства Крамер и перевел взгляд с Гордона на Викторию. Женщина учтиво улыбнулась.

— Да, пожалуйста, — спокойно сказал Джексон, уступая, ведь ему уже было неважно. Главное все обговорено и решено, а кто об этом сообщит, вообще не имеет значения. А так как Ричард любил, когда последнее слово было за ним, Гордон охотно отдал эту привилегию. Он старше, он нужен, а главное, он уже согласился на поставленную немалую сумму.

— Как Гордон уже сказал, мы обсудили кое-что важное. Деловую сторону вопроса, — глава семьи Крамер повернул голову в сторону Урсулы. Она, заметив это, съежилась.

— Мы решили, что лучшим вариантом для бизнеса будет начать сотрудничать со следующего месяца.

— Со следующего? — на автомате удивленно спросила Виктория и посмотрела на мужа. Гордон утвердительно улыбнулся ей и кивнул.

— Да. Именно, так, — сказал Крамер.

— Мы рассмотрели вопрос со всех сторон и решили, что затягивать с этим, уже некуда. В желтой прессе и без того слухи ходят. А нам нужен взрыв. Если затянем с этим, не сможем добиться такой грандиозной рекламы. А это потеря миллиардов для бизнеса. Надо ковать железо пока горячо. К тому же, — Гордон хитро взглянул на Дамиана, который нагло сел рядом с Элис.

— Молодые, наверняка, не против.

— Но ему еще нельзя, — сказала Урсула, все еще не отойдя от потрясения, — Он еще не достиг возраста…

— Помолчи. Тебе слова не давали, — скомандовал Ричард. Посмотрел на Гордона, мол я все уладил.

— Мы обвенчаем их в церкви, а распишутся уже по-тихому, когда позволит закон, — сдержанно улыбнулся глава семейства Джексон.

— Да. Там я все улажу лично, — обнажая желтые зубы, самодовольно сказал Ричард.

— Хотите сказать, что уже через месяц вы собираетесь венчать детей? — ошеломленно спросила Виктория, посмотрев сначала на своего мужа, а после на чужого.

— А разве есть те, кто против? — тут же спросил Гордон, заставив жену взглянуть на него.

Но тут на удивление всех подал голос Дамиан, хотя по правилам этикета должен был молчать в тряпочку и покорно слушать.

— Я, думаю, что это здравая мысль, — с благородно-пафосным выражение лица произнес он, что удивил не только своих родителей, но даже Кристофера. Такого выражения лица у брата старший не видел еще ни разу. И как только умудрился состряпать и не засмеяться?

— Дамиан… — выразительно взглянув на сына, сказала Виктория.

— Мама, я лишь хочу сказать, что отец и будущий тесть правы. С этим