С короткой кожаной плетью в одной руке и с длинным кнутом в другой, Лледрит развалилась в кресле, пока мужчина с распущенными волосами ласкал ее между ног, а второй, с косой, массировал ей плечи.

Нос Инстры сразу уловил запах алкоголя. Довольно сильный. Взгляд упал на бутылку и полупустой бокал на столике рядом с жрицей.

— Наша прекрасная матрона! — воскликнула Лледрит, увидев Инстру на пороге. — Проходи, пожалуйста! Эй, не отвлекаться! — плеть со свистом впечаталась в спину мужчины с распущенными волосами, инстинктивно повернувшегося в сторону двери. Вскрикнув, он быстро вернулся к прерванному занятию. — Так-то лучше. Хочешь к нам присоединиться, моя госпожа?

— Я здесь не за этим.

— Но можешь передумать, лишь взглянув на них! Эти двое — лучшие из тех, кто здесь с нами. Ну, не считая твоего наложника, которым ты ни с кем не делишься.

Инстра нахмурились. Но сказать ничего не успела.

— Да ты совсем ничего не умеешь! — Лледрит с недовольством оттолкнула мужчину. Тот не удержал равновесия, упал на спину. Жрица крикнула второму, стоящему у нее за спиной: — Ты! Иди-ка сюда!

Тот ждать себя не заставил — подбежал и бросился перед нею на колени. Профилактически стегнув его плетью, Лледрит шире раздвинула ноги.

— Если мне не понравится, вам обоим не позавидуешь.

Мужчина с готовностью прильнул к ней, начал ласкать ее. В его мыслях Инстра увидела, к своему удивлению, радость и желание. Готовность выполнить любую прихоть. Возбуждение. И все это лишь усиливалось, когда плеть жрицы касалась его спины. Ему хотелось больше. В том числе — боли.

А вот для воина с распущенными волосами нахождение в этой комнате, похоже, было если не пыткой, то досадной необходимостью. Незаметно поглядывая в сторону Инстры, он думал, что ей бы попытался угодить — может, повезло бы стать постоянным наложником матроны — и это, возможно, обеспечило бы ему хоть какие-нибудь привилегии и хоть какую-то власть. А у жрицы Лледрит постоянных наложников не было, да если бы и были — мало кому хотелось бы оказаться в их числе. Регулярные побои плетью и не только, синяки и раны, которые потом долго приходится залечивать — а взамен ровно ничего — удовольствие на любителя.

— Ты! Сядь прямо! — крикнула жрица, взмахнув кнутом. Новая красная полоса нарисовалась на груди мужчины, так и замеревшего в полулежачем положении.

Вскрикнув, он быстро сел на колени, выпрямил спину и опустил глаза в пол. В его мыслях появлялось все больше недовольства происходящим и даже что-то вроде ненависти по отношению к жрице. Он думал, что она была самой прекрасной женщиной из всех, кого он когда-либо видел, но с каким же удовольствием он бы задушил ее собственными руками, появись у него хоть малейший шанс сделать это!

— Моя драгоценная госпожа, твой симпатичный наложник умеет все делать как надо? Похоже, сегодня это большая редкость, — сказала Лледрит с ухмылкой. — Может, я все же уговорю тебя присоединиться к нам? Мне так не хватает твоей компании!

Инстре пришлось приложить некоторое усилие, чтобы раздражение и злость не отразились на ее лице.

— Так, довольно. Вы двое. Убирайтесь, — сказала она холодно. — Сейчас же. Мне нужно поговорить с жрицей.

Боец с распущенными волосами обрадовался и мысленно поблагодарил Богиню и госпожу за то, что эта пытка, кажется, наконец, закончилась. Второй был немного разочарован — он был совсем не против продолжения. А если бы госпожа приняла предложение жрицы и присоединилась к ним, было бы еще интереснее.

Оба быстро поднялись на ноги, поклонились матроне, подобрали свои одежды с пола. Всего несколько мгновений — и уже вышли за дверь и закрыли ее за собой.

— Инстра, моя драгоценная, зачем же ты так! — Лледрит разочарованно надула губы. Поднялась с места, шатаясь, подошла и попыталась обнять Инстру, но та ее оттолкнула.

— Зачем ты пила, Лледрит? Мы в чужом городе, и здесь не безопасно.

— Я… я же… совсем немного…

— Своим безответственным поведением ты подвергаешь риску не только себя, но и других членов Дома.

— Да брось, не будь такой строгой, мы же тут одни… иди ко мне, раз уж прогнала их…

— Лледрит, мне нужно с тобой поговорить, — Инстра сжала плечи жрицы, попыталась взглянуть ей в глаза. — Твой сын. Он мертв.

— Мой сын? — Лледрит с трудом сосредоточила взгляд на лице Инстры. — Ах да, точно. Сын. У меня есть сын. А он что, здесь?

— Он мертв, — повторила Инстра.

— Надеюсь, его душа пригодится Богине, — Лледрит пожала плечами. Когда Инстра отпустила ее, она прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— У него был яд, который ты изобрела. Как он у него оказался?

— Какой яд? Что? Как?

Лледрит еле держалась на ногах, ее взгляд блуждал, не останавливаясь ни на чем. В ее голове витали беспорядочные мысли о том, что ей хотелось продолжения “веселья”, хотелось нового ручного паучка, а лучше двух. Ее любимый яд делают из чернокорня. А еще масло нужно. Маслом и массаж можно делать, и это очень приятно. У нее есть сын. Глупый юнец. Зато и дочери есть. Яд. Богиня, как же давно это было. Это платье давит в груди. Кажется, она поправилась, что ли. Книга про огненные заклинания совсем неинтересная. В блюдо с жареными грибами можно добавлять зелень из западной фермы. А еще...

Инстра встряхнула головой, пытаясь отвлечься от этого хаоса. Раздраженно фыркнула, понимая, что вряд ли добьется внятного ответа от пьяной жрицы. А искать этот ответ в ее мыслях было даже еще труднее.

— Если я снова увижу тебя в таком состоянии, я выгоню тебя из Дома.

— Инстра, моя драгоценная, прекрати… — протянула Лледрит, вновь пытаясь обнять Инстру.

Та грубо оттолкнула жрицу.

— Я не шучу. Я не потерплю такого в своем Доме. Приведи себя в порядок до утра, но не смей беспокоить из-за этого клериков — разбирайся сама. И если я еще хоть раз увижу тебя пьяной, ты будешь изгнана или окажешься на алтаре.

Инстра надеялась, что жрица понимала, что это не пустые слова. Порядок — прежде всего. Если каждый будет вести себя как заблагорассудится,