Маркс осуждает рынок именно потому, что противопоставляет его «идеальной» экономической системе, в которой индивиды имеют возможность подчинить все свои социальные связи принудительному, централизованному и совместному органу управления, который, как предполагается, сделает так, чтобы весь социальный процесс стал результатом сознательной и намеренной организации, в то время как на рынке этот процесс безличен, никем не контролируется и не является результатом чьих-либо сознательных намерений, а следовательно, ведет к «отчуждению». Кроме того, такое организованное управление всем обществом зависит от подробного плана, сформулированного априори, позволяющего властям организовать жизнь всего общества, подобно тому, как архитектор чертит детальные планы здания до того, как начать строительство: «Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове»[183]. Итак, марксова критика капитализма и защита им социалистической системы, которая, по его утверждению, неизбежно придет на смену капитализму, основаны исключительно на противопоставлении «анархического» производства, характерного для стихийного рыночного порядка, и «совершенной организации», которая якобы должна возникнуть в результате централизованного планирования.

Очевидно, что главная ошибка Маркса связана и с тем, что он путает практическую и научную информацию, и с его верой в то, что практическая информация объективна и может быть «усвоена» центральным плановым органом. Маркс пренебрегает субъективным, эксклюзивным, рассеянным, неявным и невербализуемым характером практической информации, о чем мы подробно говорили в главе 2, и не понимает, что с точки зрения логики, централизованная координация социальной рассогласованности не просто невозможна, но что, кроме того, новая информация может непрерывно развиваться и создаваться только в ходе капиталистического предпринимательского процесса, который нельзя воспроизвести принудительно и централизовать. Иными словами, новые технологии, товары, способы их распространения и вообще новая предпринимательская информация могут, с точки зрения логики, возникнуть исключительно из стихийного рыночного процесса, движимого энергией предпринимательства, который Маркс так жестко критиковал. Парадоксальным образом, сточки зрения самого Маркса, марксистский социализм – это утопический социализм, потому что правильное понимание логической природы информации, которую создает и использует рынок, неизбежно приводит к заключению, что действующие на рынке силы технологического и экономического развития делают невозможным движение рынка к общественному порядку, основанному на централизованной и принудительной организации всей практической информации.

Именно в этом состоит фундаментальное заблуждение Маркса, а остальные его экономические и социальные ошибки можно рассматривать просто как частные следствия этой исходной радикальной ошибки. Например, трудовая теория ценности это просто естественный результат его веры в то, что информация и знание объективны и в безошибочном виде доступны внешнему наблюдателю. Мы же знаем, что ценность это просто субъективная, рассеянная и невербализованная идея, или «бит» информации; иными словами, ее оценивает или проецирует на вещи и экономические средства человеческий ум, и чем полезнее, с субъективной точки зрения действующего человека, для него эти средства в процессе достижения его целей, тем с большей психологической интенсивностью он будет воспринимать их ценность.

Ошибочный подход Маркса к теории ценности также лишает оснований всю его теорию прибавочной ценности и эксплуатации. Дело не только в том, что Маркс эгоистично проигнорировал те экономические средства, которые не являются товарно-материальными ценностями, и, соответственно, не включил труд в процесс их создания; дело также в том, что, как блестяще показал Бём-Баверк[184], марксистский анализ демонструет полнейшее незнакомство с ролью временного предпочтения и отсутствие осознания того, что любая человеческая деятельность вообще, и любой производственный процесс, в частности, протекает во времени. Итак, Маркс ожидает, что рабочим оплатят не ценность произведенного ими, а значительно больше, потому что он требует, чтобы им оплатили всю ценность их вклада в процесс производства, размер которого оценивается не тогда, когда производится данный конкретный вклад, а проецируется на более позднее время, когда процесс производства уже завершился. Кроме того, Марксов анализ прибавочной ценности неизбежно превращается в ничего не объясняющий порочный круг. Действительно, якобы объективная ценность труда устанавливается на основании издержек по его воспроизводству, измеряемому в ценности благ, необходимых для этого, чья ценность в свою очередь определяется трудом, заключенным в этих благах, и т. д., и т. п. – бесконечный бег по кругу, который ничего не проясняет.