— О, сперва в него конечно же стреляли. Это несомненно. Осколки черепных костей вдавлены в пулевые отверстия.

— Когда они набросились на него с битой, он был уже мертв?

— Тут можно спорить. Есть доводы за и против. А в конечном счете честно признаюсь, что не знаю этого. Лично я считаю, что сначала последовали выстрелы. Первый лишь задел мозг, второй повредил правый зрительный нерв. Зрение, слух, вестибулярный аппарат должны были отозваться нарушениями, и нарушениями катастрофическими. Но в данном случае, с пулями не столь мощными, эффект мог быть не сиюминутным. Угол поражения свидетельствует о том, что жертва оставалась на ногах по крайней мере до первого удара бейсбольной битой.

— Так, может быть, убийца сделал это с досады, — предположила Делорм. — Когда он увидел, что жертва не падает, он набросился на нее с битой.

— Такое объяснение вполне согласуется с наблюдаемой мной картиной. Вы в высшей степени правы, детектив.

— Спасибо, доктор.

Кардинал повернулся к Вайсману:

— А из баллистиков кто этим занимается?

— Некто Корнелиус Венн. Хороший парень. Вам уже приходилось с ним работать?

— Ты будешь в восторге, — сказал Кардинал, обращаясь к Делорм. — Я разрешу тебе задавать еще вопросы.

Стопроцентно хороший парень, подумала Делорм; когда увидела Корнелиуса Венна с его желтым галстуком-бабочкой и чистосердечным взглядом из-под очков, воплощение христианских добродетелей. Такие являются к вам на порог с Библией в руках и улыбкой, широкой, как озеро Ниписсинг. Такого рода парень расшибется в лепешку, помогая вам обустроить жилище, и научит вас, где закупить для пикника хот-доги подешевле.

Кардинал представил ему Делорм.

— Ваши пули очень расплющились, — объявил Венн, — так что большой точности не ожидайте.

— Я ничего не ожидаю, — сказала Делорм, — кроме того, что вы прибегнете к вашей интуиции. Я слышала о вас хорошие отзывы.

— Серьезно? Уверен, что это было просто из любезности. — Он склонился над микроскопом, поправляя фокус. — Каждый старается проявить максимум любезности. Да и что другое могли они сказать? «Вот Корнелиус Венн, наш худший эксперт по оружию»?

Делорм старалась отгадать, чем занимается Венн в свободное от работы время. Ей почему-то казалось, что хобби Венна должно быть как-то связано с машинами, но не с людьми.

Она покосилась на Кардинала, но тот лишь сделал большие глаза.

— Хм… — Венн педантично кашлянул в платок, словно был туберкулезником. — У вас тут имеются две пули тридцать второго калибра. Одна совершенно видоизменилась и потому бесполезна. — Сказано это было неодобрительно: дескать, зачем было представлять ему столь негодную вещь, пускай даже и обнаруженную в трупе.

— Вторая покорежена лишь частично, и я сейчас пытаюсь извлечь из нее хоть какие-то стоящие сведения. — Он покрутил регулятор настройки, поворачивая пулю под объективом.

— Да, кое-что извлечь можно. Я только сделаю увеличение поменьше, чтобы не мешал мусор. Потом выдам вам распечатку заключения в популярной форме.

Что это, астрофизика какая-нибудь, что ли, мысленно возмутилась Делорм. Парень, кажется, воображает, что работает в НАСА.

— Шесть левосторонних нарезов, — решительно сказал Венн, не отрываясь от микроскопа.

— И у вас достаточно материала, чтобы их измерить? — спросила Делорм.

— Ваше нетерпение не идет на пользу дела, детектив.

— Я только задала вопрос, мистер Венн. — Он вскинул на нее взгляд. Лампочка микроскопа сверкнула двойными бликами в стеклах его очков.

— Вопрос, вынуждающий меня занять оборонительную позицию.

— Нет, единственное, чего я хотела, — это информации.

— То-то и оно! Вы хотите сказать, что такой тупица, как я, без вас не в состоянии понять, что главное, за чем вы приехали, — это информация.

Делорм бросила взгляд на Кардинала, но на помощь к ней он не пришел.

Венн опять погрузился в микроскоп:

— Соотношение нарезов к полю примерно один к одному. Нарезы — 0,56, поле нареза — 0,60.

Своего знакомства с этими характеристиками он не выказал.

— «Кольт полицейский образцовый», не так ли? — спросил Кардинал.

Венн крутанулся на своем стуле, словно впервые увидев Кардинала:

— Наряду с другими возможностями.

— Так почему бы нам не взять быка за рога и не сравнить это с пулей, извлеченной на прошлой неделе из нашей Имярек?

— Вы принесли номер дела?

Кардинал открыл портфель и вытащил бланк. Потом продиктовал номер, и Венн направился к стеллажу, состоявшему из маленьких пластиковых ящичков — в таких умельцы хранят свой инструментарий. Выдвинув один из них, он вытащил оттуда пулю, извлеченную из черепа Терри Тейт, подсунул ее под левый объектив микроскопа, закрепив на стекле воском.

— Как вам известно, детектив, такими пулями стреляют из «Дж. С. Хиггинса, модель 80».

— Спасибо за дополнительную информацию, — сказала Делорм, — но интересует меня лишь одно, если, конечно, вы готовы мне это сообщить уже сейчас. Не думайте, что я тороплю вас и все прочее. Тот ли это пистолет. Поле нареза, нарезы и даже их узор сами по себе не скажут нам об этом. Ведь правда?

— О господи, да вы ученица хоть куда! — проговорил Венн. Он тронул левую пулю, потом правую. И через секунду сказал: — Отличительной особенностью кольта являются бороздки, следы от которых остаются на пуле, когда вгоняют патрон. Но так или иначе, могу вам сообщить с места в карьер, что это то же самое оружие. Вот, взгляните-ка сами.

Он откатил свой стул, и Делорм склонилась к микроскопу.

— Наведите фокус, — сказал Венн, и влажные пальцы прижали руку Делорм к регулятору настройки. Делорм покрутила регулятор, и изображение из расплывчатого стало кристально четким. Насечки и зазубрины на обеих пулях были совершенно идентичны.

— Прекрасно, — сказала Делорм. — Просто прекрасно. Спасибо, мистер Венн.

— Могу я еще чем-то быть вам полезен?

— Нет-нет, спасибо, — сказала Делорм. Несмотря на то что эксперт оказался порядочной дрянью, она не могла сдержать улыбки. — Думаю, этого достаточно.

— В таком случае, спасибо, что обратились к нам в Центр и мы так чудесно провели время.

Позже, когда они уже отъехали обратно миль на четыреста, Делорм сказала:

— Что это с ним, с этим Венном? Такое впечатление, что он намеренно старается быть сволочью и успешно упражняется в этом.

— Не знаю, что именно происходит с баллистиками, — отвечал Кардинал, — но происходит это с ними довольно быстро.

Те, кто уверяет, что обратный путь в Алгонкин-Бей можно проделать часа за три с половиной, бессовестно врут. Путь из центра Торонто в Алгонкин-Бей занимает четыре часа. К тому времени как Кардинал добрался до Траут-Лейк-роуд и ехал по ней на север к дому, он мечтал лишь о бутылочке холодного пива, перед тем как лечь в постель. Больше одной бутылки он себе не позволит: в отсутствие Кэтрин много пить не годится — тоску нагоняет.