суженый мой, – улыбнулась она. – Всё не могу привыкнуть.

– Кто как работает, тот так и ест, – ответил он местной поговоркой.

– Значит я бездельница по-твоему? – немножко огорчилась Лала.

– Нет, ну что ты! – поспешил заверить её Рун мягко. – Даже с гусеницами только и то вон как помогла нам. Просто это про людей поговорка. К феям она не относится. Если бы я съел мало, это бы означало, плохо потрудился. Прости, любимая.

– Ну ладно, – проговорила Лала с довольным личиком.

Рун справился с остатками похлёбки. Бабушка тоже уж доедала. Крестьяне долго не рассиживаются за столом, когда не праздник и не гулянка.

– Спасибо, бабуля, Лала, – произнёс Рун благодарно. – Наелся! Знатно. Похлёбка… удивительная. Бабуль, пойду, Шашу с лужка домой приведу.

– Да я сама за ней схожу, сынок. Уж не бросай невесту-то, – добродушно молвила старушка. – Но вы тут не шалите без меня, дети.

Она поднялась из-за стола. Прибрала горшок с похлёбкой.

– Бабуль, – посмотрел на неё Рун.

– Что, внучок?

– Я сегодня ночью воду поношу. Хоть несколько часов. Ты не пугайся, коли шум услышишь на дворе, или дверь скрипнет, ладно? Это я буду.

– Хорошо, – кивнула она.

Она вышла. Рун встал. Лала буравила его глазками в ожидании.

– Где лучше? – улыбнулся он. – Здесь на лавочке? Или на улице на лавочке?

– Здесь, – ответствовала она сразу. – До улицы идти долго.

– Два шага всего, – усмехнулся он.

– Долго, – не согласилась Лала.

Рун сел на лавочку, Лала тут же подлетела к нему, прижалась.

– Наконец-то, – буркнула она обрадовано. – Ну что за мука такая! Только и думаю об этом. И о тебе.

– Несчастненькая моя фея, – ласково произнёс он.

– Счастливенькая, – вздохнула Лала. – Только проклятая. Глупое проклятие не даёт тебе меня полюбить. Не даёт мне наполниться. Поэтому всё время хочется. Глупое, глупое проклятье. Но я счастлива.

– Лала, – позвал он.

– Что, милый Рун?

– А если бы бабуля сказала, что видела сиянье, что тогда?

– Я бы сказала, что колдовала при ней, а не при тебе, и для неё, а не для тебя. Ты добрый, ты бы согласился, – поведала Лала простодушно.

– Пожалуй так, – задумавшись на мгновенье, признал Рун. – В смысле, согласился бы. Это действительно было не при мне, и формально можно утверждать, что для бабули. Но ты, моя невеста, не строй иллюзий на счёт моей доброты. Уж своего я не упущу, когда дашь повод неоспоримый.

Его шуточный тон оставлял ей надежду, что он всё же не всерьёз. Скорее просит не нарушать, чем угрожает наказаньем.

– Суров. Но справедлив, – промолвила Лала смиренно. И добавила с нежностью, – Мой рыцарь.

– Даже не пойму, ты посмеиваешься надо мной или подхваливаешь меня, – посетовал он весело.

– И то и другое, мой хороший, – разулыбалась Лала.

Они сидели какое-то время молча, наслаждаясь друг другом.

– Рун, – позвала Лала.

– Что, солнышко моё?

– Ты ночью собрался работать? А кто же меня за ручку будет держать?

– Я подержу, пока заснёшь. А потом и пойду. Так удобней. Мне же ещё на кладбище идти. Бабуля будет думать, что работаю. Чего старушку пугать. Лучше ей не знать об этом. Сколько-то ведер принесу прежде. Воды тоже надо.

– Ты не передумал идти на кладбище? – спросила Лала с сожалением, чуть омрачившись.

– Как я могу отступить теперь. Надо, – твёрдо произнёс он.

– А тебе, Рун, очень страшно идти туда?

Рун призадумался.

– Ты, Лала, ставишь меня в сложное положение. Меня ещё с утра ты подучала, что смелым надо выставлять себя пред дамой. И тут же задаёшь вопрос про страх. Как будто к откровенности взывая. Теперь у меня трудный выбор. Сказать как есть, или как надо?

– Ну, ты уж сам решай, мой заинька, – счастливо проронила она.

– Знаешь, Лала, – молвил Рун. – Я настолько смелый, что нипочём мне ни призраки, ни даже мертвецы, из горбов вставшие. Пусть только попадутся мне под руку. Уж я им покажу.

– Хвастунишка! – развеселилась Лала.

– Ну вот, – притворно огорчился он. – Скажешь как есть, ты трусишка, скажешь, как нужно, хвастунишка. Вопрос коварный был, выходит.

– Коварный-приковарный, – подтвердила Лала, сияя.

Они помолчали немного.

– Рун, кто ничего не боится, тот глупый. А смелый тот, кто преодолевает свой страх, – поведала Лала тепло.

– Ну тогда я сегодня буду прям смельчак, – констатировал Рун. – Лала, прости, я тебя сейчас немного расстрою. Но как ты будешь делать зелье… из Тано?

Счастье немедленно ушло с личика Лалы.

– Может не надо? – попросила она печально.

– Ну я же обещал ему. Надо, если это поможет. Он этого хотел, – вздохнул Рун.

– Я, Рун, не некромант, я не умею делать зелья для вызова духов, – проговорила Лала упавшим голоском.

– И как же быть?

– Если Тано не ошибался, его частичка усилит любое волшебство, направленное на взаимодействие с мёртвыми. Тут много способов, как это можно сделать. Я буду держать её в руке, когда тебя стану даром наделять. А ты её ещё потом с собой возьми да на могилку мельника положи. Пред тем, как его дух вызывать. Выйдет двойное усиление.

– Ну хорошо. А то я боялся, что мне зелье пить придётся. Из Тано сделанное.

– Нет, этого не нужно. Совсем, – грустно сказала Лала.

– А когда лучше дух вызывать? В какое время? Или без разницы, лишь бы темно было?

– Наверное в полночь. Я думаю. Если будет полная луна, то совсем хорошо.

– Понятно.

Лала зевнула.

– Устала за сегодня, – произнесла она. – День был… бесконечный. Столько всего произошло, столько всего узнала. С тобой тепло. В сон клонит. Надо сейчас колдовать, Рун. Сонная я хуже буду это делать.

– Хорошо, веточку только принесу. От Тано.

Лала нехотя отстранилась. Рун вышел в заднюю комнату, и вскоре воротился, держа в руке маленькую раздвоенную палочку. Протянул её Лале. Она взяла с печальным видом, зажала в кулачке, прижала к груди ненадолго. Её губки дрогнули.

– Ты готов, Рун? – промолвила она расстроено.

Он посмотрел на неё пристально, шагнул к ней и обнял. Лала вздохнула.

– Сделай это для меня, родная, – попросил Рун по-доброму. – И для Тано. Ведь он так этого хотел. И для мельника и семьи его. Они счастливы будут. Надели меня даром магическим. Чтобы я мог вызывать духов неупокоенных.

– Спасибо, мой славный, – ласково ответила Лала. – Я постараюсь. Очень!

Рун отступил от неё на пару шагов. Лала улыбалась ему благодарно и любяще. Они глядели друг другу в глаза. Вдруг её личико стало сосредоточенным, правая рука засияла синим светом, Лала взмахнула ей, и Рун почувствовал, словно по его телу прошла волна свежести.

– Всё, – поведала Лала тихо. – Только я не знаю, сработает или нет.

Он снова подошёл к ней