Зета всякий раз задумчиво кивала, но Далия видела ее недоверие в ноосферической ауре, так же как и завуалированный страх, свидетельствующий о событиях более ужасных, чем неудавшееся испытание.

Она и сама не совсем понимала, почему не хочет поделиться с адептом словами эмпата, но интуиция, которая помогла ей создать Чтеца Акаши, убеждала девушку, что рассказывать адепту о том немногом, что она узнала, было бы опасно.

В конце концов, разве не было изречение «Знание — это сила, его надо тщательно охранять» одним из постулатов Механикум?

Далия твердо решила очень тщательно охранять это знание и могла доверить его лишь нескольким людям.

Но адепт Зета в их число не входила.

Работа по реконструкции Чтеца Акаши близилась к завершению, измененные пороговые показатели и емкость рецепторов теперь позволяли принять гораздо больший поток энергии, чем при первом запуске.

До полного противостояния Марса и Терры оставалось еще несколько месяцев, но несколько следующих дней излучение Астрономикона позволяло получить приемлемый поток психической энергии.

В нишах уже появились новые псайкеры, но трон эмпата на высоком пьедестале все еще оставался пустым, и Далия не могла не радоваться этому обстоятельству.

Она дождалась небольшого перерыва в работе и подошла к верстаку, где Зуше и Какстон трудились над устройством шлема. К запястью Зуше был подключен лазерный резак, и луч, пробивавший закаленную сталь, издавал пронзительный визг, не уступавший сирене воздушной тревоги.

Звук, казалось, вгрызался в ее мозг, и Далия невольно поморщилась.

Какстон, завидев ее, улыбнулся и помахал рукой. Она ответила тем же, и Зуше тоже оторвался от работы и поспешил выключить резак.

— Далия, — приветствовал ее Зуше, отключая механодендрит от верстака и сбрасывая защитную перчатку. — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, Зуше, — ответила она и оглянулась на пьедестал, где виднелась бронзовая фигура адепта Зеты, склонившейся над работой Меллицины и Северины. — Ты не мог бы снова включить свой резак?

— Включить? — Зуше оглянулся на Какстона. — Зачем?

— Сделай это, пожалуйста.

— В чем дело, Далия? — удивился Какстон. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Я отлично себя чувствую, — заверила его Далия. — Я прошу, включите резак. Я хочу с вами поговорить, но так, чтобы больше никто не слышал.

Зуше пожал плечами, подключился к верстаку и активировал лазер. В зале снова раздался шипящий свист, и манипулятор подвинул стальную пластину к раскаленному лучу. Зуше и Какстону пришлось наклониться, чтобы услышать слова Далии.

— Помнишь подавитель помех, который мы использовали в Чтеце? Тот, что блокирует внешнее влияние на работу шлема эмпата? Ты не мог бы сделать такое портативное устройство?

Зуше нахмурился:

— Портативное? А зачем?

— Чтобы блокировать вокс-перехватчики и пикт-камеру, — сказал Какстон, уловив мысль Далии.

— Да, — подтвердила она. — Правильно.

— Не уверен, что это правильно, — возразил Зуше. — Мне не нравятся секреты. Ничего хорошего из этого не получится.

— Скажи, ты сможешь это сделать или нет? — настаивала Далия.

— Конечно, мы сможем собрать это устройство, — заверил ее Какстон, и его мальчишеское лицо вспыхнуло от предвкушения приключений. — Это ведь так просто, верно, Зуше?

— Да, это просто, но зачем оно тебе? — спросил Зуше. — Что это за секрет, который никому нельзя услышать?

— Мне надо поговорить с вами, и с Севериной и Меллициной тоже. Но больше никто не должен этого слышать.

— И о чем ты собираешься говорить?

— О том, что сказал мне Иона Мил.

— Ты, кажется, говорила, что он ничего не успел сказать, — заметил Какстон.

— Я солгала.

После окончания рабочей смены они встретились в трапезной — огромном помещении, где было полно нуждавшихся в подзарядке сервиторов, голодных слуг, рабочих и адептов. В зале стоял несмолкаемый гул, и немногие из сохранившихся информационных сетей транслировали отрывки полных страха сообщений о несчастных случаях и катастрофах по всему Марсу.

Друзья, словно завзятые конспираторы, выбрали место подальше от любопытных взглядов и ушей, но при всеобщем обсуждении событий, происходящих за стенами кузницы адепта Зеты, на них и так никто не обращал внимания.

После того как все уселись за самым маленьким столом, Далия окинула коллег долгим испытующим взглядом, стараясь предугадать, как они отнесутся к ее рассказу.

Какстон, похоже, был очень доволен собой, тогда как Зуше хмурился и нервничал, заранее ожидая неприятностей от необходимости скрытничать. Меллицина явно чувствовала себя не в своей тарелке, выражение бледного лица Северины оставалось таким же бесстрастным, как все эти дни после смерти Ионы Мила.

— Зуше, — заговорила Далия, — ты принес?

— Да, девочка, принес, — ответил Зуше. — Устройство работает. Никто не услышит, о чем мы говорим.

— Далия, к чему все это? — спросила Меллицина. — Зачем понадобилась эта встреча?

— Прости, но иначе я никак не могу.

— В чем дело? — недовольно спросил Зуше. — Я не вижу необходимости прятаться только потому, что этот проклятый эмпат что-то тебе сказал.

Северина резко подняла голову и сверкнула глазами:

— Иона говорил с тобой?

— Да, — кивнула Далия, — говорил.

— И что он сказал?

— Не так уж и много, — призналась Далия. — И тогда я не могла уловить смысл его слов.

— А теперь? — спросила Меллицина. Тусклый свет трапезной блеснул на ее металлической полумаске. — Ты так говоришь, как будто теперь обнаружила этот смысл.

— Что-то вроде того. Я не совсем уверена, но возможно.

— Ясность, Далия, — сказала Меллицина. — Помни, во всех делах важна ясность. Во-первых, повтори, что тебе сказал эмпат.

— Его зовут Иона, — резко заметила Северина. — Это касается всех. У него, как и у вас, было имя — Иона.

— Мне это хорошо известно, — не оборачиваясь, сказала Меллицина. — Далия, продолжай, пожалуйста.

Далия покраснела, заметив, что все взгляды обращены на нее, а потом сделала глубокий вдох. Ей не пришлось напрягать память, чтобы повторить те слова, они врезались в ее мозг, как кислота в стекло.

— Он сказал: «Я увидел! Я видел все знания!» И хотя он стоял прямо передо мной, его голос звучал откуда-то издалека, словно с другой стороны Марса или из глубокого подземелья.

— И это все? — спросила Северина, не скрывая своего разочарования.

— Нет, — ответила Далия. — Я тогда сказала, что мне его жаль, но Иона не хотел, чтобы я его жалела. Он сказал, что видел истину и что он свободен.