— Похоже, его вообще было легко взволновать.

— Легко или нелегко — откуда нам теперь знать? Я не верю, что это самоубийство. Фокс, и мне досадно, что нам пока не удалось раскопать какой-нибудь завалящий мотив для убийства… Давайте, Фокс, вперед! Шуруйте! Может быть, нам улыбнется удача!

Фокс тяжело вздохнул и вышел. Аллейн прошел к комнате Беннингтона и отворил дверь. Из темноты возник сержант Джибсон.

— Ну? — спросил Аллейн.

— Нашел пятнышко на плите. Похоже на обожженную лужицу краски.

— Что еще?

— Тампоны для пудры костюмер покойника выбросил в мусорный бак у сцены. В бачке больше ничего нет — только обрывки жженой бумаги. Одна зола.

— Хорошо. Не забудьте опечатать дверь, когда закончите. Да, и еще, Джибсон, обязательно известите меня, прежде чем отпустите катафалк в морг.

— Ну конечно, сэр.

* * *

Аллейн вернулся в «оранжерею», где его ждала Гая Гейнсфорд в компании Минога.

— Итак, вы, конечно, не надеетесь, что я польщена вашим приглашением? — голос Гаи вибрировал. — Что я вам благодарна за то, что считаюсь главным подозреваемым? Бросьте об этом думать…

— Никто и не думает! — улыбнулся Аллейн. — Просто мне показалось, что с самого начала поговорить с вами будет удобнее всего.

— Ага, и теперь вы, конечно, предупредите меня, что всякое мое слово может быть истолковано против меня? — гневно спросила Гая, раздувая ноздри.

— Не совсем так. — Аллейн пытался говорить мертвенно-спокойным тоном. — Если только какое-то ваше утверждение будет направлено против вас, мы предупредим. А в принципе вам необязательно подписывать ваши показания сейчас. Но если мы вас попросим это сделать, вам надо будет внимательно их прочесть. Миног будет записывать за вами.

— Ну что ж, валяйте, — довольно развязно сказала Гая. Оказавшись вне актерской компании, она словно переменилась. — Задавайте свои вопросы.

— Итак, мисс Гейнсфорд, вы во время всего представления находились в «оранжерее». Во время последнего антракта к вам зашел мистер Дорси, а затем — покойный… Вы согласны с утверждением, что в результате между ними… гм!.. произошла потасовка и мистер Дорси ударил ныне покойного мистера Беннингтона по лицу?

— О, вы говорите таким странным языком, ведь ссора произошла между двумя пожилыми джентльменами, что тут могло особенного случиться?.. Я даже не заметила…

— Так ударил мистер Дорси мистера Беннингтона или нет?

— Ох, да, но так странно, и потом между ними не было никаких разговоров, и мистер Беннингтон сразу ушел…

— Меня интересуют разговоры не после, а до удара, мисс Гейнсфорд. Будьте добры ответить, что говорилось перед тем.

Аллейн ждал, но Гая ответила не сразу, а когда заговорила, то весьма резко.

— Может быть, вы, сэр, решили почему-то, что я ничего не переживаю по этому поводу, но в таком случае вы ошибаетесь! — возвестила она голосом, полным намеков на слезы, способные пролиться при первой же возможности.

— Уверяю вас, ни о чем таком я не думаю, — холодно изрек Аллейн, стоя спиной к девушке и разглядывая портрет Пула на стене. — Так что же такого сказал ваш покойный дядя? Почему это так взбесило мистера Дорси?

— Просто дядя Бен был расстроен оттого, что я заболела и не могла выйти на сцену! — нагло процедила Гая…

— Ну и что — поэтому его надо было отдубасить? Интересное средство против нервного расстройства!

— Видите ли, Джей очень волнуется за меня… Он обращается со мной так бережно, так деликатно…

— Судя по его меткому удару по лицу мистера Беннингтона, в нем таится бездна деликатности…

— Но дядя Бен болтал совершенно дикие вещи… — Она вдруг сделала вульгарный жест рукой. — От него так воняло…

— Вы хотите сказать, что он был пьян?

— Ну да…

— И кидался на кого-то?

— Меня это не касалось.

— Это касалось его супруги?

— Послушайте, ведь Джей уже наверняка вам все рассказал, чего вы от меня-то хотите? — взвилась актриса.

— Нам нужно получить подтверждение его словам.

— Ну тогда передайте мне, что он вам сказал, а я подумаю, стоит ли мне это подтверждать.

Аллейн посмотрел на девушку долгим испытующим взглядом.

— Знаете что, мисс Гейнсфорд, так не пойдет. Либо вы нам расскажете о той драке, либо мы запишем, что вы отказываетесь давать показания. Тогда вам придется задержаться в нашем распоряжении подольше…

Гая попыталась рассмеяться, но из горла у нее вылетело только какое-то странное бульканье.

— Но… Но я же вам уже объяснила… Видите ли, тут и говорить-то особенно не о чем… Я так люблю свою милую тетушку, впрочем, она хочет, чтобы я называла ее Элен… Но я боюсь, она всегда немножко драматизирует, да, драматизирует… В общем, мой бедный дядя Бен вернулся домой из клуба и… ну, как сказать, нашел ее в постели и попытался… не знаю, можно ли назвать это нарушением прав — ведь они все-таки супруги, хоть и не жили вместе какое-то время. Но тетя так страшно переживала, подняла такой шум и крик, что он просто-просто пал духом. А тут, когда он зашел сюда и увидел, что Джей так… так нежен со мной, дяде почудилось что-то нехорошее, ведь он был к тому же сильно навеселе… Одним слоном, он очень… очень негативно отозвался о женщинах. И о тете… и обо мне тоже, но просто как о представительницах слабого пола…

«Этой бы девице выступать на заседаниях парламентской комиссии по ханжеству и лицемерию», — холодно подумал Аллейн. Вслух он сказал:

— Как вы думаете, остальные члены вашей труппы знают все это?

Гая удивленно вытаращила глаза.

— Бог мой, ну конечно! Уж во всяком случае, Пул и Джейко. Конечно, дядя Бен был человек скромный и не стал бы распространяться о подобных вещах, но ведь Элен уж наверняка сказала Адаму, правда? Ну а Джейко узнал просто потому, что ему всегда обо всем говорят — это его негласная привилегия тут… Тем более он на премьере вызвался быть ее костюмером…

— Ну ясно. Хорошо, Спасибо вам, мисс Гейнсфорд.

— Так я могу идти домой? — с проснувшимся энтузиазмом спросила Гая.

Аллейн ответил ей примерно то же самое, что и Дорси:

— Нет. Пока нет.

Миног открыл перед Гаей дверь. Девушка остановилась на пороге и повернулась к Аллейну.

— И после всего этого пусть кто-нибудь скажет, что в этом театре здоровая атмосфера! — воскликнула она. — Как только я вошла сюда, я почувствовала смрадный дух!

Дверь с треском захлопнулась. По углам посыпалась штукатурка.

— Скажите, Майк, как специалист, — обратился Аллейн к Миногу, — теперь все девушки вашего поколения — такие?