от которой освободила ее перед тем, как пустить на траву. — Иди сюда!

Я прекрасно знала, что на лошадь надо садиться только с одного бока — слева. Кстати, к корове удобнее подходить с той же стороны. Но мы на практике не слишком-то придерживались последнего правила, и я уверенно подошла к кобыле, забрасывая повод на луку седла.

Лене тоже, похоже, было решительно все равно, и она начала меня поучать:

— Ногу в стремя. А потом резко вверх — и садись! Как на велосипед.

Ухватившись за луку седла, я подтянулась и слишком быстро для новичка оказалась в седле.

Первые несколько секунд я просто сидела, прислушиваясь к своим ощущениям. Сидеть было удобно, нигде ничего не мешало. Ноги упирались в стремена, кобыла стояла подо мной как памятник — только памятник живой. Она, похоже, понимала, что сейчас на ней сидит неопытный человек, и смирно ждала моей команды. Лошадь была столь высока, что я долго оглядывалась, привыкая, прежде чем решила слегка ударить ее пятками по бокам.

— Сильнее! — приободрила меня Лена, догадавшись, что я хочу сделать.

Кобыла правильно поняла мою команду и не спеша сдвинулась с места плавным ходом. Подо мной все заходило ходуном, и почему-то представились бредущие по пустыне верблюды. Наверное, на них точно так же покачиваются бедуины.

Проехав вперед, я преисполнилась уверенности и решила покомандовать лошадью. Сначала повороты. Кобыла слушалась повода с трогательной готовностью — стоило потянуть за правый, сворачивала направо, за левый — налево. При этом она не меняла размеренного верблюжьего шага.

Убедившись, что она слушается меня, как родную мать, я попробовала поднять ее в рысь, чтобы потом перейти в галоп и самой попробовать, как это — свист ветра в ушах, летящий навстречу простор и все те радости скачки, о которых я до сих пор только читала. Покрепче схватившись за повод, я посильнее долбанула кобылу по бокам, понукая.

Ага, прям-таки разбежалась! Рысь, галоп… Может, сразу скачки с препятствиями? Кобыла оказалась умнее, чем я думала. Она терпеливо сносила мои тычки, не думая сколько-нибудь прибавлять ход. «Чего ты нервничаешь? — говорил весь ее вид. — Катаемся хорошо… Чего тебе еще надо? Езди себе спокойно!» Я отбила об нее все ноги, пробовала шлепнуть ладонью по крупу, но безрезультатно. Сделав тихим шагом почти два полных круга, я вынуждена была признать свое поражение и спешилась.

Кобыла смотрела на меня чуточку снисходительно: «Ну, и чего ты меня гоняла? Получила все, что хотела? Ну, вот и славно». Видимо, подобное было ей не в диковинку.

Я же испытывала только досаду, и Альбина, почувствовав мое состояние, предложила:

— Слушай, а давай я тебя с нею сфотографирую!

Самой ей фотоаппарат был нужен для дипломной работы — она иллюстрировала ее снимками. Но заодно я уговорила ее потратить несколько кадров на обычные фотографии «на память». Фотокарточка с лошадью взамен прогулки верхом показалась мне неплохой заменой неудавшейся скачки, и я с чувством собственного достоинства взялась за повод кобылы.

Аппарат щелкнул.

Много позже, уже рассматривая снимок, я неожиданно поняла, что кобыла действительно оказалась в чем-то умнее меня, человека. Умнее, конечно, своим лошадиным умом, но понимала ли я тогда, что бы получилось, подними я ее в галоп? Смогла бы остановиться сразу, возникни на пути препятствие? А ведь надо было бы решать, прыгать или нет, остановиться или свернуть с пути. Получилось бы у меня, справилась бы с лошадью? Или мы обе рухнули бы наземь, ломая ноги и шеи? О последнем лучше не думать.

Дорога до мест выпаса пони пролегала по полям и лугам. Через Безымянку был перекинут шаткий мосток — как раз для того, чтобы проходили только люди. Для машин и телег совсем рядом находилась удобная мель — самое большее по колено — с песчаным укатанным дном: проезжай — не хочу! От речки двухколесная колея дороги поднималась на крутую террасу — все Прилепы стоят на холмах, так что мы быстро привыкли то подниматься на плосковершинный холм, то опускаться в овраг. Оттуда дорога шла вдоль распаханных и засеянных полей краем посадки. С равнин задувал ветер. Он нес пыль и терпкий сухой запах земли. Так пахнет поле в ожидании дождя.

Мы прошли с километр, и я уже начала задумываться о том, что пора бы вернуться, когда Альбина указала мне:

— Вон там, где кусты. Видишь?

Впереди, где дорога делала плавный поворот вправо, виднелась невысокая густая стена зелени.

— Там речка, за нею деревня и пони.

Свернув с дороги, мы узкой тропинкой пошли через луговину, где, судя по засохшим лепешкам, совсем недавно бродило стадо. Как рассказала мне Альбина, здесь есть деревня, и не так давно, всего несколько лет назад, когда стали в очередной раз расширять Прилепский конный завод, туда перевели пони. Они не играют в экономике завода никакой роли и оказались на положении бедных родственников, которых еще терпят, хотя подумывают, как бы от них избавиться. Однако племенной учет ведется, и, собирая сведения о хозяйстве, Альбина успела кое-что разузнать о разведении маленьких лошадей. Большую часть лета пони содержатся на вольном выпасе, практически без присмотра. Только раз или два в день конюх-смотритель насыпает им в кормушки отруби и комбикорм. Зимой они тоже содержатся не в денниках, а небольшими группами в конюшнях-загонах. Отделяют только молодняк — молодых жеребчиков и кобылок, чтобы не было родственного разведения.

За луговиной снова оказалась речка, более напоминающая просто запущенный канал или очень широкий ручей. С крутыми берегами, бурно заросшими кустарником, узенькая, она почти не видна была из окружавшей ее зелени. Два берега соединялись меж собой переброшенной над водой трубой шириной около метра. Дабы люди, не умеющие держать равновесие на ее выпуклых боках, не свалились в воду, рядом были поставлены перильца, но в целом все это очень напоминало кадры из приключенческих фильмов про джунгли — не хватало только высовывающихся из реки голодных крокодилов или бегущих по следу дикарей. Перила шатались при каждом шаге так, что страшно было за них хвататься — еще, чего доброго, поломаешь.

Оказавшись наконец на противоположном берегу, мы попали в царство пони. Покрытый густым разнотравьем склон плавно вел к деревушке из десятка домов, утопающих в зелени. По словам Альбины, здесь жили в основном те, кто ухаживал за пони, ибо ежедневно совершать такие пешие походы на работу и обратно не всякий сможет.

Самих конюшен мы так и не увидели, но прямо перед нами раскинулись загоны — просторные квадраты луга, отделенные друг от друга проволочными заграждениями. Рядом с