– В список тех, к кому тебе лучше не поворачиваться спиной.

Босх встал, поднялся и Рикард.

– Мы освобождаем его, – сказал он охраннику, а Босх добавил, указывая на Тиджа:

– Я хочу, чтобы этого человека охраняли, пока он не выйдет отсюда.

Охранник кивнул. Тидж настороженно молчал.

На все формальности ушел час. После того как Рикард подписал необходимые бумаги и они получили свои полицейские значки, обоим пришлось ждать у стеклянной перегородки на седьмом этаже. Они не разговаривали.

Отвращение к себе переполняло Босха. Он едва не изменил себе – своему искусству и своему главному принципу: желая раскрыть дело, поступай так, чтобы люди сами говорили с тобой. Не насилуй и не принуждай их. На этот раз Гарри едва не забыл об этом.

– Езжай, если хочешь, – сказал он Рикарду.

– Уеду, как только пацан выйдет из этих дверей и попадет в твои руки. Мне он не нужен, но я хочу видеть, как он уедет с тобой. Это на тот случай, если дело как-нибудь обернется против меня. Вдруг…

– Что ж, это разумно.

– Да.

– Но все равно, Рикард, тебе еще многому надо учиться. Не бывает черного или белого, и совсем не каждого улица должна перемолоть. Возьми такого паренька, как этот, и…

– Избавь меня от нравоучений, Босх. Может, мне и есть чему поучиться, но только не у тебя. Ты, неудачник, можешь научить меня только тому, как быстрее скатиться вниз по лестнице. Благодарю покорно…

– Конечно. – Босх отошел к дальней стене комнаты, где стоял дерматиновый диван. Через пятнадцать минут появился Тидж. Рикард и Босх встали по сторонам от него и проследовали к лифтам. Когда они вышли из Зала правосудия, Рикард сразу направился к своей машине, бросив на ходу Босху:

– Пошел ты!..

– Иду, – кивнул Босх.

Он остановился на тротуаре, закурил сигарету и предложил одну Тиджу. Тот отказался.

– Я все равно ничего не скажу, – устало проговорил он.

– Знаю, – отозвался Босх. – Отвезти тебя куда-нибудь? К нормальному врачу, например? Или просто подбросить до Голливуда?

– Лучше до Голливуда.

Они пошли к машине Босха, стоявшей в двух кварталах от тюрьмы, возле Паркер-центра. Оттуда Босх вывернул на Третью авеню и поехал в направлении Голливуда. Позади осталась уже половина пути, но ни один из них не произнес ни слова.

– У тебя есть дом? – нарушил молчание Гарри. – Где лучше тебя высадить?

– Где-нибудь.

– И нет никакого места, где ты мог бы остановиться?

– Нет.

– А семья, родители?

– Нет.

– Как же ты будешь?

– Как-нибудь.

Босх повернул на запад, на Вестерн. Оба молчали еще минут пятнадцать, прежде чем Босх остановился у мотеля «Убежище».

– Это что?

– Посиди в машине. Я вернусь через минуту.

Управляющий мотелем попытался с ходу сдать Гарри седьмой номер, но Босх предъявил полицейский значок и предложил тому подумать еще раз. Управляющий, в той же самой или точно такой же грязно-белой майке, в которой Гарри видел его в рождественскую ночь, подумал и вручил Гарри ключ от тринадцатого номера. Босх вернулся к машине, отдал ключ Тиджу и достал бумажник.

– Я снял для тебя комнату на неделю. Может, она тебе не слишком понравится, но все же… Мой тебе совет на прощание: поразмысли хорошенько о том, что случилось, а потом уноси ноги из этого города. Уезжай подальше. Места, где живут по-человечески, пока еще не перевелись.

Тидж удивленно вертел в руках ключ. Босх порылся в бумажнике и отдал ему всю наличность – сорок три доллара.

– Ты снял мне номер, дал денег и думаешь, что я буду с тобой разговаривать? Я тоже смотрю телевизор, коп. Вы все разыграли – ты и твой приятель.

– Не пойми меня неправильно, парень, но я делаю это потому, что так нужно. В первую очередь мне самому. Это вовсе не значит, что я одобряю способ, которым ты зарабатываешь себе на жизнь. Если я опять увижу тебя на улице, знай – возьмусь за тебя как положено. Просто я должен был дать тебе шанс, пусть маленький, но все же… Поступай с этими деньгами как знаешь. А теперь иди. Это не спектакль.

Парнишка открыл дверцу, вылез из машины и обернулся к Босху.

– Зачем тебе это надо?

– Не знаю. Наверное, потому, что ты послал Рикарда. Я должен был сделать это сам, но не сделал. А теперь – прощай. Я спешу.

Тидж, поколебавшись, сказал:

– Дэнс уехал. Никак не пойму, что вам от него понадобилось.

– Слушай, паренек, я не…

– Знаю. – Босх пристально посмотрел на него. – Он уехал, уехал из города. Дэнс узнал, что поставщик накрылся, и отправился узнать, как нужно поступить, чтобы начать все сначала. Ему самому хочется стать поставщиком.

– Уехал из города?

– Ну да. Он говорил, куда-то в Мексику, но куда – не знаю. В общем, его нет. Поэтому я и занялся «карамельками».

Захлопнув дверцу, Тидж скрылся во внутреннем дворе мотеля. Босх сидел в машине, и в мозгу его вертелся вопрос Рикарда: что будет с этим парнем через год? Потом он вспомнил, как много лет назад сам жил в таких же третьеразрядных мотелях. Ему удалось выбраться из трясины, с самого дна, выжить… Значит, шанс есть и у Тиджа. Впрочем, шансы есть всегда.

Потом он завел мотор и медленно отъехал.

Разговор с Тиджем подтвердил подозрения Босха и связал все нити в одну. Теперь следовало ехать в Мексику. Все спицы в колесе указывают на втулку; в данном случае втулкой был Мехикали. Впрочем, Босх знал это почти с самого начала.

По пути в участок он пытался разработать самую выигрышную стратегию. Босх понимал, что ему придется связаться с Агильо, тем самым офицером мексиканской полиции, который направил в консульство запрос по поводу исчезновения «Хуана-67». Кроме того, неплохо было бы скоординировать свои действия с Администрацией по контролю за применением законов о наркотиках, предоставившей Муру свою оперативную информацию о Зорилло.

В детективном бюро не оказалось никого из сотрудников подотдела убийств, что вовсе не удивляло во второй половине дня в пятницу, да еще накануне праздничной недели. Никаких новых дел заведено не было, и детективы, видимо, постарались поскорее покончить со всякой мелочью, чтобы вернуться к своим семьям и обычной, не полицейской жизни. Только лейтенант Паундс в своей стеклянной будке что-то писал, низко склонившись над столом, и прикладывал к бумаге деревянную линейку, выравнивая строчки.

Босх сел на свое место и начал разбирать кипы скопившихся розовых записок. Впрочем, ничего срочного он не обнаружил. Две записки были от Бреммера из «Таймс» – Босх узнал это, поскольку корреспондент назвался Джоном Маркусом. Это кодовое имя они когда-то придумали, чтобы не раскрывать такого рода аспект связи между прессой и полицией. Несколько сообщений поступило от помощника прокурора. Он занимался делами, уже законченными Босхом. Прокурор желал знать, где нынче находятся вещественные доказательства. Была здесь и записка с сообщением о звонке Терезы, но Гарри посмотрел на обозначенное на ней время и понял, что она звонила еще до их встречи в медицинском центре. Должно быть, Тереза хотела известить его о том, что больше не желает с ним разговаривать.