Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хранитель помолчал, оглядывая ящички, и продолжил:
– Некоторые предметы хранятся у меня давно, очень давно! Вот этот ящичек… его содержимое передал мне на хранение граф Сен-Жермен, а этот – последний Великий Магистр ордена тамплиеров.
– Что? – недоверчиво переспросила Надя.
Она мало что знала о тамплиерах, но смутно помнила, что всех их казнили в Средние века, то ли в тринадцатом, то ли в четырнадцатом столетии.
– Ну, впрочем, мы отвлеклись… давайте посмотрим, который ящичек ваш! Вы видите, что на каждой ячейке моего шкафчика свой особенный узор, эти узоры не повторяются, как отпечатки пальцев. Посмотрим, какой из них совпадет с узором вашей заколки…
Хранитель взглянул на узор заколки, сравнил его с узорами на ящичках и быстро нашел нужный.
– Ну, вот он…
Старик вставил серебряный ключик в замочную скважину, повернул его. Раздался мелодичный звук, будто музыкальная шкатулка проиграла несколько тактов старинной мелодии.
– Все в порядке! – Хранитель выдвинул ящик, вынул из него мешочек из черной замши и передал его Наде: – Прошу вас, это принадлежит вам!
– Спасибо. – Надя взглянула на мешочек, взвесила его на ладони.
Внутри был какой-то тяжелый круглый предмет. Отчего-то ей не хотелось доставать его при Хранителе. Она спрятала мешочек в карман и неуверенно проговорила:
– Но что… но что я теперь должна с этим делать?
– А вот это вы должны решить сами, – ответил старик, разведя руками. – Я ведь только Хранитель…
Надя хотела еще что-то сказать, но вдруг поняла, что находится на оживленной улице, перед входом в концертный зал «Унгисимаан», и толпы туристов обтекают ее.
– Извините, мэм… – пробормотал какой-то японец, налетев на нее, но выражение его лица при этом говорило совсем другое: нечего стоять посреди улицы, разинув рот!
Надя растерянно огляделась.
Перед ней была витрина сувенирной лавки – но совсем не той, в которой она только что побывала. В витрине были выставлены куклы из черного дерева, рядом стояла хозяйка, сухонькая белая старушка с аккуратно завитыми седыми волосами.
Справа от этой лавки был китайский ресторан, слева – один из тех американских кафетериев, которые появились в последние годы во всех городах мира. Лавки Хранителя нигде не было видно, как она ни крутила головой.
Что же это такое?
Выходит, ей привиделась эта удивительная лавка и ее еще более удивительный хозяин? А значит, привиделись все недавние приключения – бегство от людей Снеговика, столкновение с Надин…
Не может быть! Она так отчетливо помнит все это…
Надя сунула руку в карман – и нащупала там замшевый мешочек. Тот самый мешочек, который передал ей Хранитель.
Значит, это был не сон, не галлюцинация…
Она достала мешочек из кармана, чтобы взглянуть на его содержимое…
Вдруг кто-то окликнул ее:
– Надья!
Девушка испуганно оглянулась и увидела Патрика, выглядывающего из такси.
– Как хорошо, что я вас нашел! – Англичанин вылез из машины, подошел к ней. – Портье сказал мне, что вы поехали в концертный зал «Унгисимаан». Я отправился за вами, но целый час безуспешно искал вас. Где вы были? Почему не дождались меня в отеле? Зачем вам понадобился этот концертный зал?
Патрик был, безусловно, взволнован и расстроен. Надя почувствовала себя неловко – действительно, почему она не дождалась его?
Но какое-то внутреннее чувство говорило ей, что она все сделала правильно, что она должна была одна побывать в лавке Хранителя, что иначе он не стал бы с ней разговаривать.
– Извините, Патрик, у меня было одно неотложное дело… – проговорила она смущенно.
– Здесь, в этом городе? – недоверчиво переспросил англичанин. – Ведь вы, насколько я знаю, не бывали здесь прежде!..
– Да, не бывала… – Надя окончательно смутилась и от смущения уронила на тротуар замшевый мешочек, который все еще держала в руке.
Патрик наклонился, поднял мешочек, с любопытством глядя на него, протянул его Наде…
Но вдруг мешочек словно сам собой развязался, и на Надину ладонь выпала старинная золотая монета.
– Дублон! – удивленно проговорил Патрик, разглядывая монету. – Какой интересный дублон… мне прежде не случалось видеть такие!
Они все еще стояли на тротуаре перед черно-золотым зданием концертного зала «Унгисимаан». Туристы обходили их, как река обтекает островок, но вдруг какой-то здоровенный рыжий бородач остановился и уставился на монету в Надиной руке.
– Уйдем отсюда! – Патрик накрыл руку с монетой своей ладонью, подхватил Надю под руку и повел в сторону. Потом махнул свободной рукой, и рядом с ними тут же остановилось такси.
– Спрячьте монету! – прошептал Патрик, вталкивая Надю на заднее сиденье, и, плюхнувшись рядом с ней, бросил водителю: – Пока поезжайте прямо!
– Теперь куда, сэр? – спросил водитель, остановившись на светофоре.
– Сейчас налево, потом покружи по торговому кварталу.
– Куда мы едем? – удивленно спросила Надя.
– В данный момент мы просто отрываемся от хвоста. – Патрик озабоченно оглянулся. – Вон та белая машина действует мне на нервы.
– Я запросто отделаюсь от нее, сэр! – оживился водитель. – Я хорошо знаю город. Я здесь родился, вырос и, самое главное, я десять лет вожу такси!
Он углубился в лабиринт торговых улочек, потом выехал на набережную, проскочил туннель, переехал по мосту на другой берег реки, снова попетлял по оживленным улицам и повернулся к Патрику:
– Мы от них оторвались, сэр! Я точно знаю – сейчас за нами нет хвоста!
– Спасибо, мы тут выйдем.
Патрик щедро расплатился с водителем и помог Наде выбраться из машины.
– Я не хочу сейчас возвращаться в отель, – проговорил он, когда такси свернуло за угол. – Нам о многом нужно поговорить, а в отеле, мне кажется, у стен есть уши. Давайте зайдем в этот ресторан, здесь мы сможем поговорить без помех, да и поедим заодно.
– Да, это бы не помешало! – Надя почувствовала острый приступ голода и вслед за Патриком вошла в ресторан, мельком бросив взгляд на вывеску – «Ресторан „Акация“. Настоящая африканская кухня».
Надин на какое-то мгновение потеряла сознание, но тут же пришла в себя. Она лежала на полу, рядом с грудой свернутых ковров. Пахло пылью и какой-то химией.
Черт, эта дура, эта русская домохозяйка умудрилась ее как-то перехитрить! Чем это она ее отключила?
Надин попыталась встать, но тело ей не повиновалось, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Ее русская тезка наклонилась над ней, что-то проговорила. Слова доходили до Надин медленно, как сквозь толстый слой воды. Она напряглась и все
