— Смогли что-нибудь выяснить? — Я атаковал его вопросами еще до того, как он успел усесться. Я не был настроен на то, чтобы церемониться.

Баес пристально посмотрел на меня перед тем, как ответить:

— Да. На самом деле удалось много чего выяснить, Чапарро.

Он меня напугал. Не тем, что сказал, а тем, как на меня посмотрел. У него был вид человека, не знающего, как и с чего начать. Все было так плохо? Я решил во что бы то ни стало узнать правду, какой бы страшной она ни была.

— Хорошо. Тогда я вас слушаю.

— Дело в том, что столько всего, что я и не знаю, с чего начать.

— С чего хотите, — ответил я, — все равно, времени у нас хоть отбавляй.

— Не думайте, Бенжамин. Нет у нас столько времени. — Я слушал, стараясь не выдать растущей внутри меня паники. — Этой ночью вы должны сесть на автобус до Сан-Сальвадор де Хухуй. Он отбывает в десять минут первого, с Линьерс. Из-под моста Генераль Пас.

— Это вы о чем? — наконец получилось спросить у меня, почти вскрикнув, когда я почувствовал, что дыхание вновь вернулось ко мне.

— Вы правы. Извините. Я, наверное, начал с самого сложного. Я попрошу вас проявить немного терпения.

— Я вас слушаю, — согласился я, не теряя бдительности.

— Во-первых, после нашей встречи я задумался о том, кто, черт возьми, вас атаковал. То, что это не было импровизацией, совершенно точно. Это, а также все остальное позволило довольно легко их вычислить.

— Что это «все остальное»?

— Все, друг мой. — И понимая, что мне нужны детали, он продолжил: — Для начала то, как они ворвались и во сколько ворвались. Вы представляете, какой бедлам они устроили, чтобы поломать все, что поломали? Если бы это были обычные воры, они бы действовали тише. Эти же завалились как к себе домой. И их ни черта не волновало, что кто-то может услышать. Подумайте, Чапарро: бандит-задира, орудующий безнаказанно посреди ночи… на сегодня не так уж много есть вариантов, чтобы понять, из какой он шайки. Вам так не кажется?

Я начинал понимать. Все равно это было неслыханно. Что могло быть нужно таким типам от меня?

— Вы, друг мой, напоролись на одну из таких группировок вне закона, которую использует правительство. Ни больше ни меньше. Вам невероятно повезло, что они вас там же и не схватили. Иначе — и не говорите. За волосы в багажник машины, из багажника — в подворотню с четырьмя пулями в башке.

Баес отвлекся на минуту от рассказа и замолчал, представляя себе, что могло бы случиться. Вдруг он продолжил:

— И все шито-крыто. Безнаказанность, дикость, то, как действовала банда… соседка из квартиры В. — не знаю, знакомы ли вы с ней, — после долгих расспросов в конце концов мне призналась, что в глазок видела, что их было четверо.

— И что им было нужно от меня?

— Вот к этому мы и подходим, Чапарро. Потерпите чуть-чуть. Потому что следующим шагом было выяснить или, точнее, подтвердить, что эта банда связана с Романо или с Гомесом.

— Что? — Эти две фамилии сваливались на меня с тем ужасающим грохотом, с каким тело падает на асфальт с десятого этажа. — Вы о чем?

— Спокойно, Бенжамин. Не сходите с ума. Это и так было очевидно. Вы — не военный, не публичная личность и не работаете ни с чем, что могло бы заинтересовать военных (думаю, что на самом деле правосудие им ни хрена не интересно). Какой причиной они руководствовались, посылая к вам эту банду? У них должны были быть с вами какие-то счеты, что-то личное…

Это можно было и не объяснять. Потом я сказал:

— Это нелепо. Извините, что я вам это говорю. Вот уже почти три года, как я ничего не знаю об Исидоро Гомесе, с тех пор как его отпустили из Девото. И о другом сукином сыне — то же самое.

— Я знаю, знаю. Я тоже остановился на этом пункте. Но это было следующим вопросом. Для себя я сразу решил, что все это связано с ними. Понимаете?

— Понимаю. — Я что, и вправду понимал?

— Так что мне пришлось подумать о мотивах, из-за которых они хотели бы уничтожить вас. Новых мотивов — никаких. Старые мотивы — звучит еще менее логично. Так что, думая и передумывая, я возвращался каждый раз к настоящему, к сейчас. Сначала я боялся, что будет очень сложно узнать что-либо об этих типах, которые трудятся на таких незначительных работодателей. Может, в серьезных странах такие организации более засекречены. По крайней мере, я так думаю. Но в нашей у них больше дырок, чем в чайном ситечке. Сами судите. И к тому же им, знаете ли, нравится красоваться. Ну там разъезжать в машинах без номеров, с тонированными стеклами, показывать направо и налево свои Итакас, как… ну сами знаете что…

Он опять отвлекся, и на его лице появилась гримаса смеси злобы и презрения.

— Так что не столь уж сложно их найти. Две-три беседы, прикинувшись восхищенным дурачком, готовым с открытым ртом слушать про их похождения, — и я уже знал почти все о том, как там у них крутятся шестеренки.

— Мне тяжело поверить в то, что они такие тупые, — рискнул я предположить.

— А вы поверьте. Если бы они не были подонками, по уши измазанными в крови, то можно было бы обделаться со смеху, слушая весь этот бред. Так, я продолжаю рассказывать. Кажется, у Романо есть небольшая группа из семи или восьми отморозков. Видно, что когда раскрылась эта байка из Девото, то наш тип оказался на крючке. С другой стороны, это логично. В каком еще продуктивном деле можно использовать такого подонка, как этот?

Я пытался вникать в его объяснения, но у меня в голове раз за разом вставал образ этого сукиного сына Романо, прыгающего от радости вокруг стола судьи восемь лет назад. Как я в те дни мог не замечать, что у этого типа, работающего вместе со мной, замашки садиста и убийцы?

— Романо управляет этой бандой. И в основном не высовывается, когда они высасывают людей. — Баес увидел мое удивленное лицо. — Извините. На языке этих отморозков «высасывать» означает похищать тех, кто у них на примете, и затаскивать их в свои застенки.

Я все понял. Вспомнилось задержание кузена Сандоваля, которое наверняка прошло по такому же жестокому сценарию. Возможно ли, что это случилось всего лишь на прошлой неделе? Все это казалось другой жизнью, далекой и абсолютно нереальной.

— Так вот, сам Романо почти не высовывается. Он… как это сказать? Мозговой центр или мозг тыла, который надо прикрывать. В переводе это означает, что этот выродок руководит пытками, во время которых из задержанных выуживают другие имена. Потом он посылает своих головорезов за тем, кто ему взбредет в голову. — На лицо Баеса вновь пала тень. — Только вот об этом даже трепачи почти ничего не говорят. Видно, что хоть намек на рассудок у них еще остался, раз не хотят хвастаться такими вещами.

То, что мне рассказывал Баес, было настолько мрачным, таким непонятным, таким отвратительным и так соответствовало нашим с Сандовалем ощущениям, что я уже знал наверняка, что все это — правда.