Затем она рассмеялась и подмигнула, а Хайден вытер со лба холодный пот и сердито проворчал, чувствуя себя под обстрелом глаз Гарриет и Аллегры:

– Сумасшедшая, что ты делаешь? Так и шею сломать недолго, черт побери!

Аллегра открыла от удивления рот, и Хайден осознал, что впервые чертыхнулся в присутствии дочери.

Лотти села, не спеша освободиться из объятий Хайдена.

– Глупости, – сказала она. – Не в первый раз я падаю с этой повозки. Ты бы видел бедного Джорджа, когда он свалился с нее! Так приложился о камень, что потом неделю сидеть не мог.

– Если ты еще раз выкинешь такую штуку неделю сидеть не сможешь, – проворчал Хайден, помогая Лотти подняться на ноги.

Гарриет и Аллегра обменялись многозначительными взглядами.

Повозка лежала на том же месте, вверх колесами. Лотти пошла, чтобы поднять ее. Она явно собиралась снова прокатиться, Хайден не выдержал:

– Ты что, снова хочешь забраться в эту колымагу, которая тебя чуть не убила?

– Разумеется, – ответила Лотти, – если только ты сам не хочешь сделать кружок-другой.

– У меня есть идея получше, – сказал Хайден, смело принимая вызов.

Он подошел к Лотти и поднял ее на руки. Та удивленно ахнула, но он уже забрался в повозку вместе с Лотти и, отталкиваясь ногами, быстро покатил вверх. Добравшись до вершины холма, он опустился на деревянное сиденье, посадил на колени Лотти, обхватил ее руками, и они понеслись вниз.

Сначала Лотти испуганно вопила, затем начала хохотать. Гарриет и Аллегра неслись сзади, отставая на несколько шагов. Теперь тела Лотти и Хайдена сплелись воедино, а впереди был только ветер, бивший в лицо.

По этой дорожке Хайден проезжал в своей жизни сотни раз, но теперь, когда у него на коленях сидела Лотти, все вокруг казалось ему новым и незнакомым. Увы, канава, возникшая впереди, тоже оказалась для него полной неожиданностью.

Хайден изо всей силы натянул направляющие рычаги, но повозка и не думала сворачивать, продолжая нестись вперед со все возрастающей скоростью.

– Почему она не сворачивает? – крикнул Хайдей навстречу ветру.

– Не сворачивает? – крикнула в ответ Лотти. – Куда не сворачивает?

Думая, что он не расслышал, Хайден повторил:

– Как ее повернуть?

Несмотря на всю напряженность ситуации, Лотти успела крикнуть в ответ:

– Ты думаешь, что, если бы она могла поворачивать, я бы упала тогда, в первый раз?

Обсуждать просчеты конструктора, придумавшего эту повозку, уже не было времени, канава была всего в нескольких шагах. Хайден крепко обхватил Лотти и выпрыгнул вместе с ней из повозки, согнувшись в полете так, чтобы защитить жену своим телом.

Потом был удар, а когда Хайден пришел в себя, то первым, что он почувствовал, были теплые руки, а первым, что он услышал, – голос, звавший его по имени. Он приоткрыл глаза. Его голова лежала на коленях у Лотти, и это было так приятно, что, будь его воля, Хайден не вставал бы до самого вечера.

– Ах, Хайден, это ужасно! Это я виновата, не предупредила тебя, что повозка не может поворачивать, – она погладила пальцем его бровь. – Ты слышишь меня, дорогой? Слышишь меня?

– Конечно, слышу, – ответил Хайден и открыл глаза полностью. – Ты же кричишь мне прямо в ухо.

Она резко поднялась на ноги, бесцеремонно скинув Хайдена на траву.

– Ой! – сказал Хайден, потирая затылок. – Слава богу, что земля здесь мягкая.

– Слава богу, – согласилась Лотти, стряхива травинки, прилипшие к платью. – Если бы ты сломал шею, быть бы мне Кровавой Маркизой до конца своих дней! Или по крайней мере до тех пор, пока мне не попался бы более учтивый муж.

Она повернулась, собираясь уйти, но Хайден успел схватить ее за руку и спросил, разворачивая лицом к себе:

– Для тебя что, нет ничего святого?

Лотти лишь рассмеялась в ответ, отчего разгладились морщины на лбу Хайдена, и ответила:

– Для меня свято только то, что этого заслуживает.

Хайден протянул руку, нежно снял с волос Лотти травинку и подумал о том, что сейчас они удивительно похожи на нормальную, счастливую семейную пару остановившуюся на залитом солнцем склоне холма. Ах если бы им встретить друг друга в другое время и при других обстоятельствах!

Вдали послышался стук колес и звонкое цоканье копыт. Хайден нахмурился, прикрыл ладонью глаза от солнца и увидел показавшуюся на подъездной дорожке блестящую, покрытую черным лаком карету.

Гости в Оукли-Мэнор приезжали крайне редко, можно сказать, никогда. Многих своих соседей Хайден не видел с похорон Жюстины.

Забыв про повозку, Хайден вместе с Лотти поспешили вниз с холма, чтобы присоединиться к Гарриет и Аллегре. Карета уже тормозила перед домом. Вот и слуга выскочил из дверей и поспешил к карете. Открылась дверца, и показалась тощая фигура, одетая во все черное, начиная от шляпки и заканчивая высокими ботинками.

Гарриет схватила Лотти за рукав и судорожно вздохнула. Лотти побледнела так, словно к ним в дом явился сам Черный Рыцарь, шагнувший прямо со страниц романа.

– Кто это? – спросила Аллегра, потянув Лотти за второй рукав. – Гробовщик?

– Хуже, – ответила Лотти. – Это сама Ужасная Тервиллиджер.

Хайден хотел было рассмеяться, но смех застрял у него в горле, когда он увидел спутника старой учительницы, вышедшего из кареты следом за ней, сверкая на солнце серебряной гривой волос.

Этот гость был одет в элегантный дорожный костюм и держал в руке трость. Аллегра присмотрелась, а затем широко улыбнулась и бросилась бежать к дому, выкрикивая на бегу:

– Дядя Нед! Дядя Нед приехал!

Хайден, не двинувшись с места, проводил дочь угрюмым взглядом, а та, пробежав мимо него, устремилась прямиком в объятия приехавшего мужчины.

Сэр Эдвард Тауншенд подхватил Аллегру на руки и воскликнул, целуя ее в щеку:

– Ах ты, моя девочка! Я уж думал, что ты забыла старого дядюшку Неда! Дай мне посмотреть на тебя! – Он откинул голову, и восхищенно добавил: – Когда я видел тебя в последний раз, ты была еще совсем маленькой, а теперь превратилась в настоящую леди! Ну-ка, признавайся, много уже у тебя ухажеров?

Аллегра покраснела от удовольствия, а Лотти тем временем искоса взглянула на Хайдена. Он наблюдал за этим обменом нежностями с совершенно непроницаемым, каменным лицом.

Нед отдал слуге свою трость и, словно настоящий рыцарь, предложил одну руку Аллегре, другую мисс Тервиллиджер, и они втроем неторопливо пошли дом. Лотти поправила перламутровый гребень в волосах и подумала о том, что одета не как маркиза, а скорее как горничная. Ведь для того чтобы кататься на деревянной лошадке, она надела свое самое старое коричневое платье.