в голове чистый лист. Тоже мне юрист будущий! В стрессовой ситуации я позабыла всё, чему так долго училась…

— А я пока отпрошусь с лекции, и поеду к отцу на работу, — Лера понижает голос. — Ты знаешь, он у меня человек влиятельный… Быть может, чем-то сможет помочь?

Благодарю Леру и отключаюсь.

Вызываю такси, чтобы доехать до прокуратуры.

На входе называю свою фамилию, а потом дежурный связывается со следователем, который в курсе дела моего отца. После долгих выяснений, мне выдают пропуск.

Я долго ищу нужный кабинет, а когда нахожу его, оказывается, что туда просто так никого не пускают…

Выяснения местоположения моего отца оказывается очень долгим и затруднительным. Меня постоянно посылают из одного кабинета в другой, но в итоге всех своих мытарств, я узнаю, что пока отец находится в каком-то специальном изоляторе временного содержания для судей… Господи… Да что же там могло случиться, раз отец потерял свою неприкосновенность?

Спускаюсь на первый этаж, и опустошённо опускаюсь на лавку в коридоре. Силы совсем покидают меня. Кажется, я весь день ходила по замкнутому кругу, и в итоге так никуда и не пришла. Мною овладевает злость на все эти дурацкие обстоятельства, из-за которых творится полный беспредел! Беспредел, на который я никак не могу повлиять…

Перед глазами мельтешат люди. Кого-то конвой полицейских ведёт на допрос, а кто-то тут явно по работе… Меня начинает мутить от внезапной мысли о том, что всю свою жизнь мне придётся работать в этой среде… Не хочу этого… совершенно не хочу!

Внезапно в толпе людей я замечаю одного парня. Он тоже видит меня, и замирает на секунду, его глаза округляются, и он резко меняет траекторию движения. Надвигает на лицо козырёк кепки, и спешит поскорее уйти…

Встаю с места…

Я настолько не в себе, что внезапно бросаюсь к этому парню и хватаю его за рукав, резко дёргая на себя. Проходящие мимо полицейские в форме удивлённо смотрят на нас.

— Ты чего делаешь? Пусти! — парень пытается выдернуть футболку из моей руки, но я держу очень крепко.

— Задержите этого мужчину! — повышаю хриплый голос, чувствуя, как меня начинает трясти. — Он пытался меня изнасиловать!

Полицейские подходят ближе, а парень начинает дрожать.

— Я не знаю её! Она ненормальная! Пусти, сказал!

Но я знаю, он зря отпирается! Ведь я узнала его! Это же один из тех, кто напал на меня тогда на парковке! Надо же! Какая встреча! Наверное, я всё-таки не зря сюда пришла!

— Это правда? — спрашивает меня один из мужчин. Рядом с нами уже целая толпа работников прокуратуры.

— Да! — запальчиво отвечаю.

— Нет! Начальник, она всё врёт! — глаза парня бегают. Теперь-то он явно меня боится. Что ж! Вот и попался, гадёныш! Хоть что-то хорошее в этом дне.

— Пройдёмте в мой кабинет, — звучный голос незнакомца в форме, и нас с парнем приглашают в соседнюю дверь.

Я победно смотрю на него и поднимаю брови.

Сейчас ты у меня попляшешь!

Глава 44

Олеся

— Нападение, значит? — хмыкает мужчина в форме, внимательно глядя на меня. — А какие доказательства у вас, девушка? Свидетели есть?

— Есть! — с готовностью подтверждаю. — Двое мужчин, что спасли меня!

— Вы можете назвать их имена, адреса, или телефоны дать?

— Так… — шепчу, доставая свой телефон. — Сейчас!

Диктую имена и фамилии Никиты и Андрея, пока сидящий рядом парень, которого, как оказалось, зовут Павел Сомов, закатывает глаза.

— Хорошо, я вызову их для дачи показаний. Что ещё вы можете рассказать о том вечере?

Я снова пересказываю всю историю о том, как эта компания напала на меня. Сердце так и бьётся в груди, а во рту пересыхает.

— То есть повреждений у вас нет? — хмурит брови представитель власти.

— Нет, но…

— И, кроме ваших знакомых, никто не может подтвердить эту версию? — сводит брови вместе.

— Нет, но…

— А вы говорите, где были?

— Дома, — нагло отвечает парень. — С друзьями. И они могут это подтвердить!

— С теми же друзьями, что напали на меня?! — яростно переспрашиваю.

— Я на тебя не нападал, — усмехается он, надвигая на лицо кепку. — Ты обозналась!

— Это ты был ты! — цежу сквозь зубы. — Вот Никита и Андрей подтвердят мои слова, тогда…

— Да ничего они не подтвердят, — шепчет он так, чтобы только я слышала.

— Что? — свожу брови вместе. Да что такое он несёт?!

В этот момент у следователя звонит телефон, и он отвлекается, отвечая. Кажется, вся эта история ему не особенно интересна, и он записывает мои показания только потому, что «так надо».

— Забери заяву, и я расскажу, как было дело, — усмехается Павел, слегка наклоняясь ко мне с соседнего стула.

— Ты о чём? — непонимающе моргаю.

— О том. О твоих мужиках, которые якобы тебя спасли, — приподнимает брови. — Они мне бабло дали, чтобы я на тебя напал. Это правда, и, если заберёшь заяву, я тебе всё расскажу.

Внутри что-то перещёлкивает. Руки начинают трястись.

— Я тебе не верю! — понижаю голос, отчаянно мотая головой. — Ты несёшь какую-то ерунду! Они меня спасли! Они не…

— Ну как же, — Сомов морщится, изучая обгрызенные ногти на правой руке. — Тот, что постарше ездит на тёмном лексусе, номерные знаки… — дальше он называет номер машины, и меня бросает в дрожь. Господи… кажется, цифры, и правда, совпадают…

— А тот, что помладше в татухах и пирсинге. Если закатать рукава, у него татуировка кобры на правой руке до локтя. Какая погода была в тот день, когда мы встретились, детка?

— Дождь… — по телу проходит озноб.

Никита был в тёмной куртке… и его татуировки не было видно…

— Вот видишь, — кривит губы парень. — Интересно тебе, что я могу рассказать, или нет?

— Так, — следователь снова возвращается к допросу. — Короче, подпишите вот тут, — обращается он ко мне. — Когда мы допросим ваших знакомых, с вами свяжутся. И