Безмерное терпение Найджела было уже на пределе. Но, еще не раз отклонившись от темы, Сьюзен под его нажимом наконец перешла к главному, и он был полностью вознагражден. Она рассказала, что в пятницу вечером у нее было свидание с «одним джентльменом из упаковочной». Она вышла из справочной библиотеки ровно в 5.30 и спустилась на лифте вниз. Все остальные работники упаковочной к этому времени разошлись, и ее «ухажер», воспользовавшись одиночеством, стал с ходу к ней приставать. Так, по крайней мере, Найджел понял ее уклончивое «Мы немного поболтали». Минут через десять они погасили единственную еще горевшую лампочку и Сьюзен, приоткрыв дверь, осторожно выглянула в коридор: они только что слышали, как хлопнула дверь лифта, и боялись, что их застукают, — мисс Уэнхем не одобряет подобных проявлений дружбы в помещении издательства.

Итак, Сьюзен выглянула в коридор, который вел от лестницы и двери в приемную мимо лифта к боковому входу. Коридор, как уже было известно Найджелу, в вечернее время освещался одной тусклой лампочкой. Однако, по словам Сьюзен, этого хватило, чтобы разглядеть человека, выходившего через дверь в конце коридора на улицу. Она видела его со спины и всего лишь какую–нибудь секунду, однако ее описание было довольно четким.

— Такой невысокий, в пальто с начесом, вроде как сейчас пижоны носят. Светло–бежевое, по–моему. А на голове темная шляпа с большими полями. И волосы у него вроде на щеках растут, — он голову повернул, когда протаскивал саквояж через дверь.

— А что это был за саквояж?

— Знаете, такой с ручкой. Видно, немаленький и тяжелый, — он даже закряхтел, когда в дверь пролезал.

— И этот, ну, ваш друг–упаковщик тоже его видел?

— Нет. Выглянуть в щелку могла только я, — она была маленькая.

— А что он об этом думает?

— Кто, Джордж? Да я ему ничего не сказала. Мне и в голову ничего не пришло. От кого–нибудь из компаньонов, думала, посетитель уходит.

— Вам этот субъект не был знаком?

— Да когда там было знакомиться? Я же вам говорю: он спешил поскорее смыться.

— Я спрашиваю: вы его не узнали? Со спины он вам никого не напомнил?

— Н–нет… — Ее «нет» было не очень твердым, но Найджел не стал допытываться.

— А что Джордж говорит теперь?

— Ну, ему–то я не рассказывала. Его это не касается.

— Значит, вы никому не рассказывали?

Сьюзен с несколько пристыженным видом капризно передернула плечиком:

— Вам ведь я сказала?

— А полицейские?.. Они же спрашивали, не видел ли кто–нибудь в пятницу вечером чего–нибудь необычного.

— А чего необычного в том, что человек выходит на улицу?

— Да, моя милочка, но почему же вас тогда это встревожило? Джин заметила, что вы чем–то озабочены.

— Только не вздумайте ко мне придираться! У меня и так на душе кошки скребут. Я же вам говорю: мне не хочется, чтобы мой парень об этом узнал, понятно? Или мисс Уэнхем.

— Но вам придется рассказать всю эту историю полиции.

— Какая же это история?

— Надо сообщить о том, что вы видели.

— Ну, с этими я не желаю связываться! Мы — люди порядочные. Отец с меня шкуру спустит, если узнает, что я имею дело с полицией.

— Вы видели Киприана Глида, сына мисс Майлз, когда он приходил в издательство?

— Кажется, нет. А он тут при чем?

Найджел встал, а за ним поднялась и Сьюзен.

— Послушайте, Сьюзен, надо все рассказать инспектору Райту. Хотите, я сделаю это сам, но гораздо лучше, если он услышит прямо от вас.

— Да он же меня убьет за то, что…

— Ничего с вами не будет. Инспектор — очень славный человек и к тому же мой друг. Я ему позвоню и договорюсь о вашей встрече. А потом буду держать вас за руку, чтобы не так было страшно.

Взгляд Сьюзен говорил, что последнее обещание она поняла буквально. Однако томность у нее скоро опять сменилась испугом.

— Но мне ведь придется давать показания в суде? Не–е–ет, на это я не пойду.

— Может, и нет. Смотря как обернется дело. Зато, если придется, вы будете главной свидетельницей обвинения.

Слово «главной» явно подействовало. Большие голубые глаза оживились. Сьюзен видела себя на свидетельском месте и восхищенные взгляды присяжных… А потом можно и в газеты попасть…

— Моему парню будет что почитать! — хихикнула она и приняла развинченную позу, модную у современных манекенщиц.

— Все будут от вас без ума, — пообещал ей Найджел и потянулся за телефонной трубкой.

— Высечь бы эту блондиночку хорошенько, — пробурчал инспектор Райт. — Десять человек целую неделю хлопочут впустую только потому, что эта балда хотела скрыть свои похождения.

Было девять часов вечера. Найджел и Клэр Массинджер пообедали в студии, а теперь поили только что пришедшего инспектора кофе. После недели напряженной работы его длинное костлявое лицо выглядело еще более костлявым, а глаза лихорадочно блестели.

Клэр налила ему большую чашку кофе, плеснула туда коньяку, а потом свернулась рядом с Найджелом на кушетке. Райт поднял чашку:

— Ваше здоровье, мисс Массинджер. Этим вы спасли мне жизнь. — Он оглядел студию, кивком головы показал на одну из скульптур и удивительно точным жестом изобразил работу скульптора над глиной. — Ну, как наше месим–лепим?

— Не жалуюсь.

Клэр и Райт любили делать вид, что инспектор — беспросветно темная личность, чьи эстетические потребности не идут дальше открыток с изображением коров на горном пастбище и порнографических карточек. Он ей чуть–чуть подыграл и выудил из–за спинки кресла комок влажной глины, за что получил вторую чашку кофе с коньяком.

— В странных местах прячут ваши гости жевательную резинку, — заметил он.

— Я бы хотела когда–нибудь вылепить ваши руки, — сказала Клэр.

— А чем вам мое лицо не нравится?

— Нет, оно тоже очень интересное. Но для бюста надо долго позировать, а вы не усидите.

— Когда я покончу с этим делом, я хоть месяц готов сидеть как прикованный.

— Я думала, оно уже кончено.

— Помилуйте, только начинается. Человека, по описанию похожего на Киприана Глида, видели выходящим из здания сразу после убийства. Предположим, мы его арестуем и выставим для опознания рядом с пятью другими людьми, одетыми в пальто с начесом и большие темные шляпы…

— Бородатыми, — добавил Найджел.

— Ладно. Можем раздобыть для них и фальшивые бороды. И вы думаете, что эта дурочка Сьюзен Джонс на него покажет? Разве что чудом. А чудес не бывает, во всяком случае со мной.

— Значит, вы уверены, что это он? — спросил Найджел. — А страница, вложенная в автобиографию?

— Бог с вами, мистер Стрейнджуэйз, на мой взгляд, это — самая сильная улика против него. Хотя прокурор на нее