У него появилось ощущение, что кто-то смотрит в спину. Неподалеку хрустнула ветка. Красный Ворон настороженно заозирался. Что-то грузно заворочалось в кустах, тихо запыхтело. Ветви шиповника раздвинулись, показалась блестящая морда с загнутым книзу носом-хоботком. Хрюкнув, зверь шагнул из кустов. Голова сидела на мощной чешуйчатой шее, переходящей в горбатую спину. Напоминала тварь броненосца размером со среднего медведя. И с кривыми, мохнатыми медвежьими лапами.

Черные глазки уставились на Ворона, и он, попятившись, выстрелил, хотя и понимал, что бессмысленно палить из карманного пистолетика в такого страшилу. Попал в лоб, но пуля отскочила, зверь лишь недоуменно мотнул башкой, замычал и ломанулся вперед.

Ворон побежал прочь. Перед высокими кустами терновника, резко свернув, по щиколотку провалился в воду. Болото, но, кажется, небольшое и не слишком топкое. Наверное, это даже хорошо: Красный Ворон легкий и преодолеет его без труда, а зверь должен увязнуть.

Броненосец хрюкал, причмокивал, мычал и быстро шлепал по воде. Болото оказалось еще меньше, чем показалось в начале, Ворон пересек его за минуту. Оглянулся: тварь увязла по брюхо, но продолжала двигаться.

Через сотню шагов деревья начали редеть, и он выскочил на заросшую мхом вершину плоской горы. Отлогие участки склона перемежались обрывами и светлыми песчаными осыпями, далеко внизу журчал ручей, скрытый зарослями молодого ивняка.

Позади громко топал броненосец с медвежьими лапами. В прошлой жизни, еще до Зоны, Ворон любительски увлекался охотой, но на медведя ходить не доводилось. Другие охотники рассказывали, что лезть на дерево или бежать по лесу почти бесполезно, догонит и задерет. Зато если быстро двигаться по склону холма, но не вниз или вверх, а вдоль, то шанс есть: у медведя заплетаются лапы, и он падает.

Ворон спустился на склон и снова побежал. Тварь неслась за ним, расстояние не увеличивалось, но и не сокращалось, потому что броненосец оказался не таким уж тупым и на косогоре сбавил скорость. Споткнувшись, Ворон упал, распластался на крутом участке, вцепился в камень. Приподнявшись, глянул с обрыва, куда улетали мелкие камешки и комья земли. От удара заныло раненое плечо.

Он на четвереньках поспешил дальше, оглядываясь на броненосца. Лапами тот перебирал неуклюже, но падать пока не собирался. Надо ему помочь. Выбравшись на более ровный участок, Ворон сел, поднял пистолет и прицелился в хоботок существа. На вид мягкий, уязвимый… «Глок» выпустил пулю, и тварь недоуменно остановилась. Как? Меня? По морде?! Она взревела и рванулась на обидчика, утратив осторожность.

Тут-то план Ворона и сработал: броненосец, оступившись, покатился к обрыву, цепляясь когтями за сыпучий склон. С ревом он рухнул вниз, упал на далекие камни и забился, скуля и мыча.

Красный Ворон поднялся и быстро пошел дальше вдоль пологой части склона, постепенно забирая вверх, чтобы оказаться подальше от твари. Когда добрел до мшистого гребня, остановился.

Отсюда открывался неплохой вид. Сзади чернел лес, а расселина, куда свалился броненосец, постепенно расширялась и далеко впереди заканчивалась долиной, где росли редкие высокие сосны. Среди них виднелась дырявая крыша кирпичной башни.

Поскольку других ориентиров не было, Красный Ворон сунул пистолет в карман плаща и зашагал в ней.

* * *

Из старого ТУ-134 выбросили половину кресел и разделили его перегородками на небольшие клетушки, оставив длинный продольный коридор. Получилась гостиница для тех, кто не желал ночевать у костра, в шалаше или палатке.

Одну такую клетушку они и заняли. О ночевке договаривался капитан, Титомир по-прежнему старался прятать лицо от всех. В комнатке поместилась только койка без матраца, пришлось устроиться на полу. Майор, усевшись на рюкзак, достал карандаш с блокнотом, вырвал листок и стал рисовать, поясняя:

– Первый этаж – бывшие хозяйственные помещения, у Ведьмака там кухня, комната охраны. Винтовая лестница, три этажа, в комнатах на этажах живут его люди. Всю аппаратуру связи и прочее оттуда давно вывезли или разломали. Сам Ведьмак сидит в куполе. Внизу подвал, – карандаш начертил кривой овал под прямоугольником, обозначающим вышку. – Небольшой, там пара клеток, держат пленных или зверье для опытов, Ведьмаку сталкеры таскают редких тварей.

Майор задумчиво помолчал. В голове Пригоршни раздался стук, будто кто-то упал. В последние минуты было впечатление, что Химику стало совсем худо. Агент то замолкал, то неразборчиво бормотал, но рядом постоянно находились майор с капитаном, они внимательно наблюдали за Пригоршней, и попробовать нормально поговорить с оставшимся в Комплексе человеком не получалось. Тем более, теперь от Химика постоянно шел гул, сквозь который голос доносился совсем невнятно. Так, бывает, шумит в ушах, если у тебя жар.

– Тогда где мне нужно искать артефакт? – спросил он.

Титомир с Ковачем переглянулись, и капитан пожал плечами. Ковач с самой Арены не сказал ни слова – нижняя челюсть распухла, ворочал он ею с трудом.

– Скорее всего, на вершине вышки, – ответил майор. – Там у Ведьмака лаборатория.

– Даже лаборатория… – Пригоршня приподнялся, выглядывая в затянутый целлофаном иллюминатор. Видно сквозь него было плоховато, но вышку он рассмотрел – невозможно не увидеть торчащую над всем Аэродромом угловатую хреновину с набалдашником вверху, почти до середины затянутую черно-зеленой гадостью. Слышал он как-то выражение: фаллический символ. Вот этим самым вышка и была, только ветряк на верхушке немного портил картину.

– Чем Ведьмак занимается в лаборатории?

– Опытами. Ты все запомнил? Про охрану, где что находится?

– А что за мох на ней? Очень уж темный, я не видел такого раньше.

Титомир тоже привстал, выглянул.

– Растительная аномалия. Называется «ватник», не вздумай коснуться.

– Опасный?

– Там микро-шипы, в них яд. Говорят, если дотронешься, ничего не чувствуешь, но потом тебя затягивает плесенью, как ржавчиной.

Он свернул листок с планом и сунул в руку Пригоршни.

– Пора, иди. Мы будем ждать здесь. Капитан, бинокли.

Ковач раскрыл рюкзак, вытащил два черных футляра, один протянул майору.

– Так что дальше с человеком, на котором появилась плесень? – спросил Пригоршня.

Вытаскивая из футляра небольшой бинокль, Титомир ответил:

– Жертва пробует ее отодрать, но она отходит вместе с кожей. И мясом. Открывается кровотечение, но человек боли не чувствует.

– Что, вообще?

– …блокада… нервных окончаний… плесень, возможно… нейротроп… слышишь?.. – прорвалось сквозь гул в голове.

– Вообще не чувствует, – сказал Титомир. – Человек сходит с ума, начинает еще сильнее сдирать плесень. Кончает самоубийством, но чаще его пристреливают.

Ковач посмотрел на Пригоршню с таким выражением, будто уже видел, как того с ног до головы обкидало этой гадостью.