Через три минуты

RE:

Я целуюсь приблизительно так же, как пишу.

Через пятьдесят секунд

RE:

Это, конечно, здорово смахивает на хвастовство, но звучит неплохо, Лео. А вообще-то Вы пишете очень по-разному!

Через сорок пять секунд

RE:

Целуюсь я тоже очень по-разному.

Через четыре минуты

RE:

Если Вы пообещаете мне, что будете целоваться так, как писали мне вчера и сегодня, то я, пожалуй, рискну.

Через тридцать пять секунд

RE:

Рискните!

Через двенадцать минут

RE:

А если мы после поцелуя захотим большего?

Через сорок секунд

RE:

Значит, захотим.

Через пятьдесят секунд

RE:

И что, мы позволим себе это?

Через тридцать пять секунд

RE:

Я думаю, мы сразу же точно будем знать, что и как.

Через две минуты

RE:

Главное, чтобы не получилось так, что знать это будет только один из нас.

Через четыре минуты

RE:

Если это будет знать один, значит, будет знать и другой. А вообще-то осталось всего два часа, Эмми. Нам пора потихоньку прекращать дискуссию и готовиться к прыжку из одного измерения в другое. Признаюсь честно: я страшно волнуюсь.

Через восемь минут

RE:

А что мне надеть?

Через минуту

RE:

Эмми, тут я целиком полагаюсь на Ваш вкус.

Через пятьдесят пять секунд

RE:

А я бы предпочла положиться на Вашу фантазию, Лео.

Через две минуты

RE:

Моей фантазии в этом вопросе лучше вообще не давать слова. Она вместе со мной сорвалась с цепи. А какие-то предметы одежды Вам, по-моему, все-таки иметь на себе не мешало бы.

Через три с половиной минуты

RE:

Надеть что-нибудь такое, что повысило бы вероятность того, что мы после приветственного поцелуя не сразу поднимем жалюзи, потому что у нас не окажется ни одной свободной руки?

Через сорок секунд

RE:

Если мой ответ не покажется Вам чересчур кратким — ДА!

Через полторы минуты

RE:

«ДА» на вопрос, требующий «ДА», не может быть чересчур кратким. Ну что ж, тогда я, пожалуй, займусь, как говорится, своим «убранством». Если мое сердце за это время не пробьет грудную клетку, значит, увидимся через полтора часа у Вас, Лео.

Через три с половиной минуты

RE:

Позвоните снизу — на двери переговорное устройство. Нажмете кнопку «15». В лифте нажмете «142», выйдете и — наверх, в пентхаус. Там только одна дверь. Она будет открыта. Проходите сразу в комнату слева, просто идите на музыку. Я безумно рад предстоящей встрече с Вами, Эмми!

Через пятьдесят секунд

RE:

А я с Вами, Лео! С ТОБОЙ, Лео. Меня зовут Эмми. И я не целуюсь в темноте с чужими мужчинами, с которыми я на «вы». Ты тоже можешь говорить мне ТЫ, Лео. Кстати, мне 34 года, я на два года младше тебя, если это тебя не сильно огорчает.

Через две минуты

RE:

Эмми, наверное, мне нужно еще раз, подробнее поговорить с тобой о «Бостоне». У тебя сложилось совершенно ложное представление о Бостоне, т. е. обо мне в связи с Бостоном. С Бостоном все обстоит совсем иначе, чем ты думаешь. Я должен тебе все объяснить. Мне нужно столько тебе объяснить! Тебе нужно так много всего понять, понимаешь?

Через полторы минуты

RE:

Не спеши, Лео, не торопись. Все по порядку. Бостон не убежит. Объяснения не к спеху. Понимание не к спеху. Сначала поцелуемся.

До скорого, мой дорогой!

Через сорок пять секунд

RE:

До скорого, моя дорогая!

На следующий день вечером

Тема: Северный ветер

Дорогой Лео!

Я знаю, этого нельзя простить. Твое «молчание» подтверждает это. Ты ни о чем не спрашиваешь. Да, ты даже ни о чем не спрашиваешь. Это твое наказание для меня. Ни приступа бешенства, ни попытки спасти положение, ни акта отчаяния — ничего. Ты просто молчишь. Ты переносишь это молча, без слов. Ты даже не спрашиваешь почему. Ты делаешь вид, что знаешь это. Тем самым ты вдвойне наказываешь меня. Твое разочарование как минимум вдвое меньше моего. Потому что к моему разочарованию прибавилось еще и мое представление о твоем.

Лео, я скажу тебе, почему я в последнюю секунду — это не красное словцо, это действительно была последняя секунда… Я скажу тебе, почему я не пришла к тебе. Виной тому стала одна буква, одна-единственная неправильная буква, появившаяся там, где ее никак не должно было быть, произнесенная в самый несчастливый момент, какой только можно себе представить. Помнишь, Лео, ты спросил меня: «Что ты скажешь Бернарду?» Ты помнишь мой ответ? «Я скажу ему: „Я сегодня встречаюсь с одним приятелем“». Именно это я и сказала. «Он спросит: „Я его знаю?“» Именно это он и спросил. «Я отвечу: „Вряд ли. По-моему, я тебе о нем ничего не говорила“». Так я и ответила. «Потом я скажу: „Мы с ним уже сто лет не виделись, будет о чем поболтать. Так что, возможно, вернусь поздно“». Именно так я это и сформулировала. «И он скажет: „Хорошо. Желаю приятно пообщаться!“» Он так и сказал. Но он прибавил еще одно слово. Он сказал: «Желаю приятно пообщаться, ЭММИ». Вернее, сначала он сказал: «Желаю приятно пообщаться», потом сделал паузу, а потом прибавил это «ЭММИ». Почти беззвучно, это было похоже скорее на вздох. У меня чуть не остановилось сердце. Он до этого всегда называл меня Эммой, только Эммой. Эмми он не говорил уже несколько лет. Я даже не помню, когда он в последний раз назвал меня Эмми.

Лео, это «и» вместо «а», эта единственная «неправильная» буква вызвала во мне шок. В его устах это прозвучало для меня дико. ОН не должен был произносить эту букву. Она заключала в себе такую изобличающую, такую отрезвляющую, такую разрушительную силу! Он как будто чувствовал, что со мной происходит, словно видел меня насквозь. Он как будто хотел сказать: «Я знаю, ты хочешь быть Эмми, ты хочешь наконец вновь стать Эмми. Ну так будь ею, желаю тебе приятно пообщаться». И мне надо было в ответ на это сказать ему что-нибудь ужасное, мне надо было сказать: «Бернард, я не только хочу быть Эмми, я и ЕСТЬ Эмми. Но не твоя Эмми. Я Эмми другого человека. Он никогда меня не видел, но это он открыл меня. Он узнал меня. Он вывел меня из моего укрытия на свет божий. Я его Эмми. Я — Эмми для Лео. Ты мне не веришь? Я могу это доказать. У меня есть письменные доказательства».