— Тем не менее, Эльмар, — сказал капитан, — твоя оценка — это лучшее, что мы имеем. Поэтому я предлагаю идти на восток до этой отметки. — Араван ткнул пальцем в третий крестик.

Джиннарин обвела взглядом сидящих за столом:

— Похоже, это наш единственный шанс.

— Послушайте, мисс Джиннарин, третья попытка всегда приносит удачу, — улыбаясь, заметил Рико.

Араван спросил:

— Какие—нибудь еще предложения? Дополнения, поправки?..

Ответом было молчание.

— Тогда ставь паруса, Рико. Идем на восток пятьдесят лиг в надежде, что окажемся на месте падения следующего потока.

— Да, капитан, — отозвался боцман и вышел из каюты.

— Будут еще указания, капитан? — спросил Фризиан. Араван отрицательно покачал головой.

Участники собрания возвращались к своим обязанностям, хмурые и озабоченные. Все они в глубине души побаивались, что погоня окажется долгой и трудной.

Когда они ушли, Джиннарин уселась посредине стола, опустив в раздумьях голову.

— Ты чем—то обеспокоена? — спросил Араван, когда Джиннарин наконец взглянула на него.

— Я все думаю над словами Рико, — ответила пикса.

— И что же он сказал?

— Третья попытка приносит удачу.

Араван поднял бровь и с недоумением посмотрел на Джиннарин.

— Я вспомнила, что четвертая попытка приносит беду.

Судно прошло около тридцати пяти лиг, и поздно ночью засверкали огни полярного сияния. Неожиданно из него заструился поток и, пролетев какое—то расстояние в вышине, опустился у горизонта в море.

— Как далеко, Эльмар?

— Близко, Араван. Не более чем пятьдесят или шестьдесят миль отсюда.

— Двадцать лиг. — Капитан повернулся и крикнул в сторону кормы: — Рико, какая у нас скорость?

— Четырнадцать узлов, капитан, — послышался ответ боцмана.

— Приблизительно четыре часа ходу, — огорченно сказал Араван, — опять мы опоздали.

— Но мы на верном курсе, — заметила Джиннарин, указывая на восток.

Араван погрузился в раздумья. Наконец он повернулся к Фризиану и Джату:

— Идем к месту падения и, сохраняя курс, движемся дальше. Я думаю, что мы достигнем района падения следующего светового потока еще до восхода солнца.

— Да, капитан, — отозвались оба помощника.

Сердце Джиннарин сжималось от страха, в мозгу эхом стучала зловещая мысль: «Четвертая попытка — беда… беда… беда…»

В четыре часа утра двадцать пятого декабря «Эройен» разрезал волны в районе падения третьего потока, но ни наблюдатели на мачтах, ни моряки, стоящие на вахте, ничего примечательного не обнаружили. Не замедляя ход, корабль эльфа двинулся далее на восток. Со скоростью тринадцать—четырнадцать узлов, он оставлял под килем лигу за лигой. Наступил рассвет, и появилось низкое зимнее солнце, встающее с каждым днем все позднее. Джиннарин и Эйлис с Эльмаром разошлись по своим каютам, до заката было едва ли не девять часов, и они нуждались в отдыхе.

Эльмар, войдя в каюту, тут же упал на койку и моментально захрапел. Недопитая бутылка бренди стояла нетронутой на столе. Увлеченный поиском потоков, он начисто забыл о спиртном.

Аравану удалось поспать не больше часа. Его разбудил громкий стук в дверь. На пороге стоял Фризиан.

— Капитан, солнце. Его съедает луна.

— О боги, Фризиан, я совершенно забыл. Сегодня же солнечное затмение. Я поговорю с командой.

Луна медленно наползала на солнце, на землю опускался мрак. Прикрывая глаза, моряки и воины изредка поглядывали на это зрелище, и то лишь на короткие мгновения. Они переговаривались тихими голосами и робким шепотом. Не имело значения, что капитан объяснил им причину возникновения затмений. Старые сказки и предрассудки неумолимо тяготили сознание гномов и людей. Все они рассматривали затмение как дурное предзнаменование.

Эльмар поднялся после полудня и бранился на чем свет стоит, потому что никому не пришло в голову разбудить его. Все забыли, что небеса — это его страсть, и вот уже почти половина солнца затемнена, а он все пропустил. Эйлис пришлось напомнить отцу, что он и сам позабыл о предстоящем событии.

Постепенно затмение увеличивалось и менее чем за час до заката находилось в полной своей силе. Светилась лишь узенькая полоска солнца.

— Будь мы в колледже на Райвене, увидели бы полностью всю картину.

Но Джиннарин оглядывалась во мраке с тревогой в сердце, ее не переставала беспокоить одна мысль: «Четвертая попытка — беда… четвертая попытка — беда».

— Держи судно постоянно под парусами, Фризиан, — приказал Араван. — Когда в море упадет очередной поток, мы должны быть в движении.

— Да, капитан.

— Мы обязательно догоним его, — добавил Хэген. — На этот раз поток никуда не денется, блуждающий он огонек или нет.

Полумрак затмения плавно скользнул в ночь, когда полностью закрытое луной солнце ушло за горизонт. Корабль начал перемещаться в пределах воображаемого треугольника, вновь и вновь бороздя одни и те же воды.

— Мне очень не нравилось идти весь день под исчезающим солнцем, — стал жаловаться Артус, — но ходить одним и тем же курсом — еще хуже. Словно корабль—призрак, плывущий в никуда.

— Не говори этого, — содрогнулся Лобби. — И так день был ужасный.

Свисток Редью прервал их разговор, и они отправились тянуть лини, в очередной раз меняя курс корабля.

— А—рр! — рычал Бокар. — У меня такое чувство, что мы преследуем свой собственный хвост.

Находящийся рядом с ним Докан поддержал своего командира:

— Дайте мне с кем—нибудь сразиться. Пираты… пусть даже сам Мадук, это не имеет значения.

— Верно, — согласился Даек. — Мы слишком долго бездействуем, преследуя блуждающие огни.

Бокар провел большим пальцем по острию своего топора:

— Может быть, сегодня ночью, чакка. Может быть, сегодня ночью.

Корабль продолжал двигаться заданным курсом еще примерно около часа, и вдруг раздался крик Джиннарин:

— Над головой, Араван! Поток! Смотри, какой большущий поток! О—о, Адон, он движется прямо на нас!

Араван посмотрел вверх. Поток довольно быстро опускался и был настолько близок, что даже эльфийские глаза капитана могли его видеть. Яркая световая струя рвалась навстречу «Эройену». Поток был громадных размеров и изливался на них сверху, издавая при этом жуткий рев. Даже люди и гномы, хоть они и не могли видеть его, понимали, что рядом, совсем близко, находится что—то страшное. Волосы у всех стояли дыбом, светился такелаж, грозный огонь прошелся вдоль мачт. Почти достигнув корабля, поток образовал дугу и, минуя корму, упал в океан в некотором отдалении.