— Мы едем не туда, — сказал, не поднимая глаз, Руфинус. — Кузен Квиллиус так распорядился. Если нас ищут, то скорее всего будут встречать поезда, прибывающие на вокзал с Алтея, со станции Маргаритки. Поэтому Вереск везет нас на Тенистую. Из-за праздника там будет настоящее столпотворение, ведь послезавтра у нас Мабон, — пояснил эльф, учитывая неведение Тео. — Поезда будут переполнены.

— Эльфийские поезда. — Тео до сих пор еще не привык к этой мысли, хотя и ехал в эльфийском автомобиле. — И что это за Мабон такой?

— Остановите машину, — скомандовала вдруг Кочерыжка. — Быстро!

— Это еще зачем? — нахмурился Руфинус. — Ты же слышала: Квиллиус хочет, чтобы мы ехали до самой...

— Остановите машину!

— Почему? — запаниковал Тео. — В чем дело?

— Меня стошнит сейчас, вот почему! — И в тот же момент с ней случилось именно это.

Руфинус поспешно открыл окно и замахал рукой, прогоняя слабый, но неприятный запашок. Кочерыжка вытерла рот. На плече куртки Тео осталось пятнышко.

— Извини, — сумрачно сказала она. — Все из-за этих треклятых ягод.

Тео вздохнул, стараясь туда не смотреть. Он едет в машине, которую ведет зеленый двуногий конь без глаз, его пачкают летуницыной рвотой, на него брызжет холодный дождь, единственный друг вот-вот бросит его, и он отправится в незнакомый город с попутчиком из скетча Монти Пайтона. Как все это помещается в понятие «волшебная сказка»? Похоже, не очень хорошо.

— Ничего, — сказал он Кочерыжке. — Сегодня, наверное, просто не твой день. И не мой тоже.

— Хорошо еще, что вы так просто одеты, — сказал Руфинус, пока Тео, смочив платок под дождем, оттирал куртку. — Случись такое с одним из моих костюмов от «Аканта», я мог бы убить. — Платок принадлежал Вереску — кузен Пижмы и помыслить не мог о том, чтобы предоставить для такой цели свой.

— Да. Это утешает. — Тео казалось, что он висит над черной бездной, цепляясь кончиками пальцев.

— Я не нарочно, — с оборонительной интонацией заявила Кочерыжка. — Я же просила остановить машину.

Руфинус припал к окну, точно шахтер, застрявший в наполненной газом шахте.

— Надо было выражаться яснее, — буркнул он.

Тео надоела их перебранка, и депрессия овладела им так, что завизжать впору. Вместо этого он спросил:

— Мы сейчас где?

Они ехали через что-то похожее на пригород, отличающийся, однако, от тех, где Тео вырос и провел почти всю свою жизнь. Тротуары отсутствовали, а дорога петляла так, словно прямые углы действовали на проектировщиков города, как пьяные вишни на Кочерыжку. Дома, заслоненные пышными деревьями, казались маленькими, но Тео, побывав в усадьбе Пижмы, уже научился не доверять первому впечатлению. Все эти жилища пестрели многоцветьем красок и отличались непривычным для Тео разнообразием форм — здесь были не только коробки, но и цилиндры, и сферы, и еще более сложные фигуры. Он заметил даже одну перевернутую пирамиду, балансирующую на верхушке вопреки законам тяготения.

— Это Тенистый, — ответил ему Вереск. — Пристанционный городок, спальный, что называется. Многие здешние работают в Городе, хотя им и далеко ездить. И домой приезжают только на выходные.

Спальный город эльфов в голове тоже не очень укладывался — хотя почему бы, собственно, и нет? Это явно был пригород: они проехали парк, где эльфийские детишки бегали за маленьким золотистым предметом, очень прыгучим — то ли мячом, то ли зверушкой. Другие дети запускали разноцветных змеев без видимых бечевок. Стайка совсем маленьких карапузов, крылатых и бескрылых, с пением шла через дорогу, ведомая радужным пузырем величиной с дыню, — из детского сада, наверное. Тео очень хотелось послушать, что они поют, но когда он сообразил, как открыть окно, дети остались позади.

Куда больше смущали его автомобили, которые он видел около домов, — не такие большие и роскошные, как их лимузин, но и не так уж сильно от него отличающиеся: ясно, что «экипажи» здесь имеются не только у богатых. Механистическая ранневикторианская цивилизация, описанная Эйемоном, явно не была плодом его воображения — она не только существовала на самом деле, но и совершила большой скачок с тех пор, как Эйемон закончил свои записки.

Однако он писал свою книгу всего лет тридцать назад, а у них тут еще вовсю царила эпоха газового света. Тео уставился на вполне современный светофор. Такой можно встретить на любом земном перекрестке, вот только цвета другие: не красный и зеленый, а оранжевый и сиреневый, а сам светофор парит в воздухе без всякой опоры. Неужели все здесь действительно изменилось с такой быстротой? Или в их мире время идет по-другому? Тео вспомнил слова Пижмы о смещениях и искажениях. Что это, по существу, означает?

Вереск прервал его размышления, свернув с обсаженной деревьями улицы на более широкую дорогу, которая привела их на оживленную площадь. Высокие стройные здания окружали ее, как свечки именинный торт. Некоторые, выше ста футов, представляли собой странную комбинацию вычурной, почти готической архитектуры с обтекаемыми формами и современными стройматериалами. Низкое и широкое строение, в котором Тео распознал железнодорожную станцию, выглядело, как бессмысленное нагромождение остроконечных крыш, но над ними высился купол впору капитолию какого-нибудь штата, при этом паутинно-ажурный и явно открытый всем стихиям.

Не очень, должно быть, уютно там внутри в такой вот день. Тео преодолел приступ ностальгии, по остроте сходный с паникой. «Ну и везет же мне».

Удивительнее всего ему показался быстрый переход от тихой загородной улицы к кипучему городскому центру, хотя сам город был не так уж велик. Впервые он видел столько так называемых «экипажей» в одном месте. Почти все они были меньше того, где сидел он сам, и радовали глаз разнообразием форм и цветов — от близких родственников «жуков-фольксвагенов» до крайне асимметричных механизмов; где у этих последних зад, а где перед, Тео различал только по местоположению водителя. Народ передвигался также на подобиях велосипедов и мотоциклов, а дети на роликовых досках и самокатах, хотя применять эти термины следовало с оглядкой: у одного «самоката» Тео разглядел бронзовые ящеричные лапки вместо колесиков. Но при всем изобилии всевозможных средств транспорта пешеходов здесь было еще больше — многие сотни.

— Сколько народу! — сказал Тео вслух.

— Вы, вероятно, непривычны к такого рода оживленным местам, — усмехнулся Руфинус.

— Я не это имел в виду, — нахмурился Тео. — У нас есть города в тысячу раз больше этого. Просто я впервые вижу так много ваших... соотечественников разом. — Тео не знал, каким словом ему воспользоваться вместо «людей». По меньшей мере половина присутствующих на площади были гораздо меньше людей, но некоторые гораздо, гораздо больше. Помимо подростковых банд брауни ростом ему по колено, еще более миниатюрных крылатых созданий в школьной форме и меланхолических, мокрых голубых женщин с детскими колясками и хозяйственными тележками, Тео насчитал пару-тройку огров и одно пугало вышиной около десяти футов — оно напоминало человека на ходулях, но явно таковым не являлось.