Грейс шагнула в сторону, и Колин поднялся. Но тут же покачнулся, и по его крупному телу прокатилась дрожь.

– Я помогу тебе. – Она взяла его за руку так же, как это ранее сделал Джон.

– Я знаю, где находится кровать, – проговорил Колин уже заплетающимся языком и повернул не в ту сторону. – Я ведь добрался от нее до кресла после того, как доктор… Что он со мной сделал? Я чувствую себя неважно.

– Ты идешь не туда… – Грейс потянула его за руку.

Истина заключалась в том, что ее любовь так и не прошла. Она прямо-таки жаждала находиться рядом с Колином, и совсем неважно, что он слеп. Ей все равно, даже если его зрение не восстановится, даже если он будет постоянно рычать на нее. Возможно, она могла бы стать его экономкой, и он бы не догадывался, кто она на самом деле.

– От тебя так хорошо пахнет… Как от одной девушки, которую я знал, но это происходило во сне… – Голос у Колина был такой же, как когда-то у Фреда, перепившего пунша.

Грейс снова потянула его за руку.

– Твоя кровать там…

Своим боком она касалась его бедра, отчего словно огненные мурашки пробегали по ее коже.

– Колин… – произнесла она каким-то низким и хрипловатым голосом.

– Моя кровать… – пробормотал, в свою очередь, Колин, обнимая ее за талию и еще ближе привлекая к себе. – У тебя такие прелестные изгибы.

Судя по голосу, Колин действительно пребывал в состоянии наркотического опьянения. Как видно, снадобье возымело действие.

– Шагай-шагай… – Грейс продолжала тянуть его в нужную сторону.

И он сделал несколько шагов, после чего полетел вперед и рухнул на кровать, перевернувшись при этом на спину.

В этот момент распахнулась дверь.

– Грейс! – в негодовании воскликнула появившаяся мать. – Немедленно прочь отсюда! Состояние Колина не дает тебе права пренебрегать правилами приличия!

– Уже иду, – отозвалась Грейс, накрывая Колина одеялом, которое было для него немного коротковато.

– Грейс! – снова окликнула мать.

Грейс повернула голову, и ее губы сами собой растянулись в улыбке.

– Он вернулся насовсем, мама. В целости и сохранности. Я уверена, что его зрение со временем восстановится. А если нет, то это не так уж и важно, потому что он уже не погибнет. Он вернулся насовсем.

Герцогиня подошла и встала рядом. Даже с повязкой на глазах Колин ничуть не утратил своей привлекательности.

– Он всегда был очень красивым юношей, – произнесла мать.

– Он и сейчас такой же, – отозвалась Грейс.

– Я не имела в виду, что это в прошлом. Но я беспокоюсь за него. Его жизнь будет нелегка, если зрение не вернется.

– Он излечится. – Грейс поправила одеяло на его плече. – Теперь, когда он дома, все будет по-другому.

Мать посмотрела на дочь, после чего развернулась и направилась к двери.

– Давай-ка пойдем ко мне и поговорим.

Грейс подтянула одеяло повыше и распрямила неловко подогнутую руку Колина.

– Грейс, – позвала от порога мать.

И она наконец последовала за ней.

К тому моменту, когда Грейс подошла к комнате герцогини, она уже успела успокоиться и восстановить внутреннее равновесие. Она знала, как ей следует поступить, хотя это вряд ли получит одобрение матери.

– Если тебе взбрело в голову швырнуть свою судьбу к его ногам, – начала герцогиня, как только Грейс переступила порог, – то я сама свяжу тебя по рукам и ногам, усажу в карету и отправлю прочь из Лондона!

Нет, мать определенно этого не одобрит.

Грейс опустилась на диван, пренебрегая этикетом, согласно которому не должна была садиться первой, и твердым голосом заявила:

– Я не могу выйти за Джона.

Мать присела рядом.

– Милая моя, я хорошо отношусь к Колину, но он не был подходящим для тебя вариантом даже до ранения.

– Его зрение восстановится.

– Но это не гарантирует того, что он полюбит тебя.

Грейс сглотнула. Ее мать была не из тех, кто может солгать ради того, чтобы кого-то утешить. Она всегда и всем говорила правду, даже если кому-то и не хотелось этого слышать.

Герцогиня придвинулась ближе и обняла Грейс за плечи.

– Я никогда не рассказывала вам, почему прогнала вашего отца из дома всего лишь после двух дней семейной жизни. А причина заключалась в том, что я пришла к выводу, что он не любит меня. И я не хочу, чтобы подобный опыт пережил кто-то из моих детей.

Грейс почувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Конечно же, Колин не любит ее, она и не питала никаких иллюзий на этот счет. При сегодняшней встрече он лишь повернул голову в ее сторону и тут же отвернулся, даже не поинтересовавшись, как она поживает, и не поздравив ее с помолвкой. Она ничего не значила для него. Совсем ничего.

И тем не менее сама Грейс испытывала к нему такую любовь, что та едва вмещалась в ее сердце.

– Колин очень страдал, – промолвила она. – Я знаю это. Он тяготился службой на флоте, а тот факт, что из всех сражений он выходил без единой царапины, делал ее еще более тягостной.

– Почему?

– Он испытывал комплекс вины из-за того, что оставался жив. Вокруг него постоянно погибали товарищи, умирая, они звали своих матерей, и для Колина это было невыносимо.

– Это ужасно. Я, конечно, замечала, что он чем-то угнетен, но даже не представляла, что он так мучается.

– Я не хочу любить его, – проговорила Грейс, глядя на сцепленные пальцы своих рук. – Я ненавижу и презираю себя за то, что люблю его. И ты совершенно права в том, что он меня не любит.

Мать вздохнула.

– Если бы ты снова стала маленькой девочкой, было бы достаточно одного поцелуя, чтобы утешить и успокоить тебя.

– Он не любит меня, – повторила Грейс, – но я люблю его. Я влюбилась в него еще в детстве, и вряд ли что-то изменится. Мне даже кажется, что это какое-то проклятие.

– Ну что ты…

– Сегодня при появлении Колина мое сердце буквально подскочило, хотя я сразу же поняла, что он ослеп. Но для меня это не важно, главное – это то, что он жив. Даже если бы он потерял ногу или руку, мне было бы все равно. С такими чувствами я просто не в праве выходить за Джона.

– Меня время от времени посещала мысль, что Колин мог бы составить хорошую партию для Лили, – задумчиво произнесла герцогиня, поглаживая Грейс по голове. – Он уравновешен и добр, а это как раз то, что ей нужно. Он также умен и образован…

Грейс пожала плечами.

– При совместной жизни с Лили эти качества долго бы не сохранились. Но я думала об их возможном браке, и эта мысль буквально сводила меня с ума. – Ее голос дрогнул, и она сглотнула, прежде чем продолжить: – Я никогда и никого не полюблю так, как его. Я уже не маленькая, и я любила его на протяжении стольких лет. В нем сосредоточен весь мой мир.