Она продолжала делать вид, что занята. Вставила капсулу, нажала кнопку на кофемашине. И только потом заговорила.

— Герман, давай откровенно. Мне сорок. Да-да, сорок! — Марьяна повела плечами, но он руки не убрал. — Впрочем, ты это и так наверняка знаешь. Тебе сорок шесть. Какие шансы, что мы можем… Что я могу забеременеть?

— Они есть, — негромко отозвался он. — И ты это знаешь.

— Их нет. Я принимаю гормональные противозачаточные средства.

Его вздох облегчения почему-то больно уколол. Слишком больно. Именно поэтому Марьяна произнесла демонстративно бодро.

— Значит, тема закрыта. В мои планы рождение детей не входит. Ты, я думаю, тоже… уже реализовал себя в отцовстве. И больше детей тебе не надо. Так ведь?

Герман не ответил. Вместо этого, преодолевая ее сопротивление, развернул Марьяну к себе лицом и заставил посмотреть в глаза. Его взгляд был серьезный. И все же… все очень непривычно мягкий.

— Я тебя обидел? Чем? Скажи, чем я тебя обидел?

В том-то и дело, что ничем! Это если смотреть на ситуацию объективно. А то, что ее с самого вчерашнего вечера куда-то заносит — так это не вина Германа.

Наверное, она сделала какое-то движение или еще что-то — но в следующую секунду Герман уже обнимал Марьяну и прижимал ее голову к своему плечу. Таким привычным движением. Таким необходимым.

— Я чувствую, что чем-то обидел тебя. Прости меня, пожалуйста.

А ну прокати вот это все, Герман Тамм. Пре-кра-ти! Пока я не расклеилась окончательно.

— Все хорошо, — Марьяна все же не отказала себе в удовольствии и потерлась щекой о его плечо. — Давай заканчивать завтрак. У тебя, наверняка, жесткий тайминг.

Он вздохнул и разжал руки.

— Это правда.

* * *

Жизнь быстро возвращалась в обычное русло. Марьяна ехала на работу и подводила итоги. Самый главный итог — Костя узнал правду. А, значит, все было не зря. И разгром ее квартиры, и все… и все остальное тоже. А что у нас в категории: «Остальное»? Ну, например, теперь Марьяна знает, что Герман ест на завтрак. И все про его нижнее белье. А еще — что он потрясающий любовник. Седьмое небо и все, что выше — умеет, знает, практикует. Что у него совершенно не колется борода. Нигде.

А еще в телефоне Марьяны теперь есть номер с названием «Начбез Германа». И новая ваза дома появилась. И еще неизвестно, что ей сегодня скажет Тимур. Как прокомментирует ее отсутствие на рабочем месте с причиной: «Меня Герман Тамм отпросил». В общем, нормальные такие итоги. Есть, что подводить.

Пиликнул телефон и Марьяна, пользуясь тем, что стоит на светофоре, разблокировала экран. Костя прислал селфи, на котором он держал в руке какую-то фотографию. Сначала Марьяне показалось, что это снимок какой-то актрисы. Одри Хепберн, может? Костя поклонник Одри? А потом она увеличила присланное — и ахнула. Никакая это не Одри Хепберн.

Пальца набрала ответ сами собой.

Марьяна: Ты очень похож на маму.

Костя: Правда?

Марьяна: Правда. Когда мы с тобой обедаем вместе?

Костя: Ну, я подумаю. И попробую тебя втиснуть в свой напряженный график занятий.

Марьяна: Называй вещи своими именами — график свиданий!

Костя: Ну, или так.

Марьяна: Ты жопа!

Костя: Я жопа в шапке, прошу заметить. Давай послезавтра, м?

Марьяна: М!

Когда Марьяна возвращала телефон в сумочку, она улыбалась. Мальчик и в самом деле справился. Сын своего отца.

Кстати, об отце. Нет, не кстати. Прекрати о нем постоянно думать!

* * *

— Марьяна, как вы себя чувствуете? — щебетала Ксюша.

— Прекрасно. Почему я должна себя чувствовать плохо?

— Тимур Робертович сказал, что вы немного приболели.

Какой молодец Тимур. Не стал ее проблемы делать достоянием коллектива. Только неплохо было бы и саму Марьяну предупредить о том, что она, оказывается, приболела. Впрочем, Марьяна и сама могла бы это уточнить у шефа.

— Уже все в порядке, Ксюш. Ну, что у нас новенького за время моего отсутствия?

Ксюша вдохнула поглубже, и Марьяна поняла, что новостей у помощницы накопилось преизрядно.

Чуть позже заглянул Тимур. Чмокнул в щеку, ни слова не сказал про Германа, обсудил с ней два материала для будущего выпуска — и умчался по своим важным главредовским делам. Заглянул Ставр — а поскольку Валентин не мог заглянуть просто так, то он принес ей ноль пять кефира и пару свежих анекдотов. В общем, рассмешил практически до слез, велел следить за здоровьем и тоже умчался по делам.

И Марьяна, наконец, получила возможность залезть в телефон, чтобы проверить, вылетел ли самолет Германа. Он не сказал ей номер рейса, но в два часа в Китай вылетал всего один рейс. И он уже подлетал к Сибири.

Марьяна потом не раз, и не два заглянула в приложение по отслеживанию полетов. Пока самолет Германа не приземлился. Она не ждала от него никаких вестей, поэтому буквально подпрыгнула на месте, когда от него пришло сообщение. Фотография, сделанная явно из окна — темное пространство, огни небоскребов и подпись: «Добрался до гостиницы. Как твои дела?».

Марьяна почувствовала, что на лицо наползает мечтательная улыбка. И почему она решила, что она будет без Германа весь этот месяц? Даже если он будет просто писать ей — это уже не без него.

Марьяна: У меня все хорошо. Костя ходит в шапке. Как перелет?

Герман: Долгий. Устал. Сейчас в душ — и отсыпаться.

Марьяна: Спокойной ночи.

Герман: И тебе.

* * *

Жизнь возвращалась в свой ежедневный рутинный ритм. Правда, в этом ритме появились новые для Марьяны вещи. Наравне с уже существующими.

Она встретилась с Костей — и с радостью убедилась, что он и в самом деле принял и пережил внутри правду о матери. Они не говорили о Лине. Марьяне очень хотелось знать, как Костя определил для себя причину ухода Лины Тамм из жизни — но спрашивать об этом было неправильно и невозможно. Возможно, сам об этом расскажет — позже. Но чтобы он по этому поводу ни решил — это явно стало ему во благо. Костя выглядел гораздо более спокойным. Исчезла какая-то показушная бравада, уступив место настоящей уверенности. Костя как будто резко… возмужал. Вот, именно это слово было правильным — возмужал. И Марьяна не могла избавиться от чувства неуместной гордости за парня. Поэтому усиленно подкалывала его по поводу учебы и девушек — к огромному Костиному удовольствию.

Так же у них состоялась встреча с Татьяной. Правда, по обоюдной договоренности, в этот раз они обошлись только чаем