в полицейском участке, просмотр многочасового видеоматериала с допроса свидетелей, двадцатиминутный перерыв на сэндвич и чашку эспрессо, и снова работа до позднего вечера.

Но никого с именем Ларри в списке свидетелей и возможных подозреваемых нет — и даже среди контактов в телефоне погибшей девушки тоже. К концу дня от напряжённого мыслительного процесса у Аддамс начинает болеть голова, но дело не продвигается ни на миллиметр.

Oh merda. За долгие годы работы она привыкла в большей степени опираться на видения — и обычных дедуктивных методов явно недостаточно. Но Уэнсдэй твёрдо убеждена, что для неё не существует невыполнимых задач.

Большую часть материалов дела приходится взять домой — и просидев за их изучением до трёх часов ночи, она с неимоверным трудом отрывает голову от подушки, чтобы успеть на УЗИ. Зато Ксавье выглядит непривычно бодрым и всё утро ходит за ней по пятам, подгоняя собираться поскорее. Уэнсдэй едва не скрипит зубами от раздражения, ценой титанических усилий подавляя желание запустить в него чем-нибудь тяжёлым.

Когда они наконец выходят из дома и усаживаются в Мазерати — ибо ехать на Шевроле равно опоздать везде, где только можно — Ксавье предпринимает робкую попытку завязать диалог.

— Знаешь, до разговора с твоим отцом я был уверен, что хочу дочь… Маленькую копию тебя, — сообщает он совершенно безынтересную информацию. — Но теперь готов молиться всем богам, чтобы это был сын.

— Какая вообще разница? — недовольно огрызается Уэнсдэй, вжимая в пол педаль газа. — Прекрати слушать отцовские байки. Ежедневно умирает примерно сто семьдесят тысяч человек, а ты прицепился к истории сорокалетней давности.

— Я просто волнуюсь. Что в этом такого? — он хмурится и потирает переносицу.

— Oh merda, мне всё чаще кажется, что это у тебя отшибло мозги из-за гормонов. Ты ноешь хуже, чем Пагсли в детстве.

Она сильнее нажимает на газ, чтобы успеть проскочить на мигающий сигнал светофора, и подрезает серый Бьюик, выезжающий с парковки. Торп укоризненно цокает языком, но благоразумно молчит.

Когда идеально отполированный Мазерати останавливается напротив клиники, часы в углу бортового компьютера показывают без трёх минут девять. Практически идеальная пунктуальность.

— Доброе утро, мисс Аддамс, мистер Торп, — медсестра за стойкой ресепшена встречает их стандартной фальшивой улыбочкой. — Чай, кофе, воду?

— Двойной эспрессо и револьвер с парой боевых патронов, — бросает Уэнсдэй, не удостоив её даже мимолетным взглядом.

— Не обращайте внимания, — извиняющимся тоном произносит Ксавье. — И лучше одну порцию эспрессо. Спасибо, вы очень любезны.

Oh merda. Черт бы его побрал.

Если она не прикончит его до момента рождения ребёнка, это станет восьмым чудом света. Аддамс одаривает супруга самым уничижительным взглядом, на который только способна, но проклятый Торп остаётся тотально невозмутимым.

— Давайте поскорее, у меня много дел, — она входит в нужный кабинет без стука, и молоденький врач испуганно вздрагивает.

Небрежно бросив сумку на ближайший стул, Уэнсдэй устраивается на кушетке и быстро расстегивает пуговицы на чёрной блузке. Ксавье останавливается у двери, предпочитая сохранять безопасную дистанцию — первое верное решение за сегодняшнее утро.

— Мисс Аддамс, но сначала нужно измерить давление… — почти умоляюще произносит врач, переводя взгляд с выключенного тёмного монитора на донельзя раздраженную Уэнсдэй.

— Лучше просто начинайте, — Торп сокрушенно вздыхает и, скрестив руки на груди, негромко добавляет. — Пока никто не пострадал.

— Ладно… — мужчина не решается спорить и, подкатив кресло на колёсиках поближе к кушетке, достаёт из тумбочки тюбик с гелем.

Аддамс равнодушно следит за его действиями.

Покосившись на неё с изрядным опасением, врач осторожно выдавливает из тюбика немного прохладной вязкой субстанции и нажимает несколько кнопок на панели управления аппарата.

— Готовы? — он поспешно натягивает медицинские перчатки и пытается улыбнуться, но мгновенно осекается, напоровшись на колючий взгляд угольных глаз. — Ладно, приступаем.

Врач аккуратно прижимает датчик к уже заметно выступающему животу и слегка поворачивает монитор в сторону Уэнсдэй — на экране тут же появляется неясная картинка в чёрно-синих тонах.

— Обратите внимание на круг в левом верхнем углу… — курсор движется в указанном направлении. — Это голова ребёнка, мы можем наблюдать разделение на полушария. Сейчас продвинемся чуть дальше и посмотрим на позвоночник, а также на…

— Ближе к делу, — она холодно обрывает неуместно долгую речь, не считая нужным так пристально разглядывать каждую косточку.

Зато Ксавье неотрывно взирает на экран с выражением блаженного восторга, как у умалишенного. Кажется, он даже не дышит.

— Вам нужна запись сердцебиения? — не слишком уверенно спрашивает врач.

Они отвечают одновременно.

И совершенно по-разному.

— Нет.

— Да.

— Нет, — с нажимом повторяет Уэнсдэй. — Просто назовите наконец пол и закончим.

— Как вам будет угодно… — кажется, врач и сам отчаянно желает поскорее избавиться от их общества. Датчик скользит чуть ниже, размазывая по коже липкий гель, и картинка на мониторе видоизменяется. — К сожалению, пока ничего не видно… Посмотрим в другой проекции. Мисс Аддамс, пожалуйста, повернитесь на левый бок.

Она покорно исполняет просьбу, уперевшись взглядом в стену со смутными очертаниями теней — в кабинете стоит полумрак из-за наглухо закрытых жалюзи. Несмотря на крайнюю степень раздражения, не оставляющего места для прочих переживаний, Уэнсдэй вынуждена признать, что ей… немного любопытно. Сердцебиение слегка учащается, и она оборачивается через плечо, внимательно рассматривая неясную картинку на большом мониторе.

Врач ещё несколько раз меняет положение датчика, поочерёдно сдвигая его вверх и вниз.

— Мои поздравления, — выдыхает он спустя полминуты с заметным облегчением. — У вас будет дочь.

Комментарий к Часть 13

Други мои, на отзывы к предыдущей главе отвечу немного позже

Всех люблю, спасибо, что вы со мной

========== Часть 14 ==========

Комментарий к Часть 14

Саундтрек:

Muse — Supremacy

Приятного чтения!

Age: 31

— То есть вы продолжаете утверждать, что десятого января в период с полуночи до двух часов ночи вы были дома? — инспектор Шепард пристально взирает на закованного в наручники мужчину лет тридцати пяти.

— Да, я выпил немного пива и проспал до самого утра, — отзывается тот, с надеждой покосившись в сторону Уэнсдэй.

Забавная ирония — почти все подозреваемые, насмотревшись низкобюджетных детективов, свято убеждены, что копы всегда играют в хорошего и плохого полицейского. И если во время допроса присутствует лицо женского пола, все неосознанно ищут поддержки именно от неё, по глупости душевной полагая, что в комплекте с хромосомами ХХ автоматически идёт мягкость и сердечность.

Какая опасная наивность.

— В каком магазине вы купили пиво? — холодно вопрошает Аддамс, впившись в мужчину пристальным немигающим взглядом.

— Да не помню я! — с досадой восклицает он и пытается всплеснуть руками, но наручники, прицепленные к столешнице, держат крепко. — Два месяца прошло, вы издеваетесь, что ли?!

— Бурные истерики не