Предложенный размер выступления, с учетом личности его центральной фигуры, тоже заставил меня призадуматься. Мне легко было представить себе Юнга в позе Иеговы, нависающего над моей головой и громоподобным голосом изрекающего: «Никто не может говорить о Юнге, кроме самого Юнга». Сей образ еще усилился благодаря рассказу, который так любила повторять Барбара Ханна, одна из учениц Юнга и его биограф. Ее первое выступление на семинаре Юнга подверглось столь резкой критике с его стороны, что только спустя 10 лет она рискнула повторить попытку[10].

Освежение в памяти юнговской концепции интроверсии, развитой впоследствии Шапиро и мною (1975), явилось более важным препятствием для этой моей работы по раскрытию личности Юнга. Люди, имеющие интровертированную жизненную установку, естественно и автоматически устанавливают между собой и другими людьми некоторое расстояние, которое не может быть преодолено без риска потери такими людьми границ собственного эго. Мне нелегко представить себя в роли другого человека.

И наконец, связанное с указанным выше препятствие к принятию на себя роли Юнга состояло в том, что я не мог не сознавать, что все, что бы я ни сказал, будет не чем иным, как слабо завуалированной проекцией, и мне было неловко выдавать собственные мысли за мысли Юнга.

После всех этих раздумий мое решение — принять задание, но не роль — прежде всего основывалось на чувстве любопытства — посмотреть, что же у меня получится в результате моих тридцатипятилетних размышлений об этом человеке и его деятельности. В каком-то смысле я приступил к выполнению этой задачи несколько лет назад, в своем психобиографическом исследовании взаимоотношений Юнга с Зигмундом Фрейдом (Alexander, 1982). В своем последующем рассказе я пойду тесно переплетающимся путем жизни и деятельности Юнга, отражающим его вклад в науку. Из-за важности этого периода я сделаю основной упор на время между 1909 и 1922 годами, на которое, в числе прочих событий, приходится разрыв Юнга с Фрейдом и его последствия.

ДЕТСКИЕ ГОДЫ

Юнг родился в 1875 году в Швейцарии, в семье протестантского священника, которая вскоре после рождения Карла переехала в сельскую местность в окрестностях Базеля. Там Юнг вырос, в основном предоставленный сам себе, дитя брака, который сам Юнг определил как трудный. Юнг описывал своего отца как догматичного, но надежного и достойного доверия человека. Что касается матери, Юнг считал, что она сочетает в себе две личности, одна из которых была несколько неустойчивой, мистической и ясновидящей, а вторая — практичной, более приземленной и целенаправленной. Юнг идентифицировал себя с мистической стороной личности своей матери, которую он называл ее личностью номер два. Позже он говорил то же самое и о собственной конституции.

В те детские годы Юнг страдал от различных недомоганий, часть из которых имела, возможно, психосоматическую природу. Он плохо соответствовал требованиям школьной жизни, у него трудно складывались отношения с соучениками. Хотя я решил не следовать по обычному пути и не анализировать ранние переживания и воспоминания Юнга как основу для понимания его личности, я хочу рассказать об одном эпизоде, который Юнг пережил в 12 лет и который, как считал сам Юнг, открыл ему путь к свободному существованию, без нервных симптомов. Он рассказывает, как однажды на него неожиданно набросился одноклассник, и он упал, ударившись головой, в полубессознательном состоянии. Затем Юнг продолжает: «Я только частично лишился сознания, но оставался лежать на земле на несколько минут дольше, чем мне действительно было нужно, чтобы прийти в себя. Я сделал это в основном для того, чтобы отомстить своему обидчику». Непосредственно вслед за этим Юнг использовал это происшествие как предлог уклониться от посещения школы. Он также научился падать в обмороки, из-за чего в течение нескольких месяцев ему разрешалось не ходить в школу.

Юнг осознал патологический оттенок собственного поведения, когда услышал, как в ответ на вопрос знакомого о состоянии здоровья Карла, его отец выразил сильную озабоченность по поводу того, что будущее сына представляется ему совершенно неясным. Далее Юнг говорит, как больно задели его в тот момент вопросы реальной жизни. Он понял, что тот путь, на который он встал по своей воле, является пораженческим. Он взглянул в лицо собственным страхам и усилием воли преодолел свои сильные невротические симптомы. С этого времени успехи Юнга в школе улучшились, и он стал одним из первых учеников. В конце концов он выбрал медицину в качестве своей будущей профессии. С этой целью весной 1895 года, меньше чем за год до смерти своего отца, Юнг поступил в Базельский университет. Спустя 5 лет он окончил университет.

В 1961 году, вспоминая свою успешную борьбу с собственными болезненными симптомами, Юнг рассказал о том, как по прошествии лет он осознал значимость того эпизода в своей жизни: «Шаг за шагом я вспоминал, как все это происходило, и ясно увидел, что я сам в ответе за всю эту постыдную ситуацию. Вот почему я никогда по-настоящему не был зол на одноклассника, который тогда сбил меня с ног. Я понимал, что он, так сказать, вынужден был сделать это и что весь этот эпизод являлся неким дьявольским замыслом с моей стороны. Я также понимал, что такое со мной никогда больше не повторится. Я испытывал чувство ярости к себе самому и одновременно сам себя стыдился».

Из этого рассказа, как из клубка, можно вытянуть те ниточки, которые, по моему мнению, оказали влияние на жизнь Юнга. Во-первых, Юнг сумел преодолеть внешний стимул, влекущий за собой страдание, то есть необоснованно агрессивное поведение другого человека по отношению к Юнгу. После этого внимание Юнга сконцентрировалось на решении внутренней проблемы. Во-вторых, он сумел идентифицировать аффекты, вызывающие страдание, и этими аффектами, пускай не в совсем подходящем контексте, были злость, ярость, стыд и унижение.

Именно такие эмоциональные реакции могут легко возникать у нас в ответ на агрессивные действия другого человека, но в данном случае они у Юнга не возникли. Эти эмоции становятся осознанными, только если они проистекают из внутриличностного конфликта.

В-третьих, вытесненный внешний конфликт затем надлежит преодолеть в противоборстве с самим собой, что ведет к противоядию от всех неприятностей — к работе. Таковы эти нити, которые, как мы сможем убедиться, проявятся в жизни Юнга еще не раз.

ПЕРВЫЕ ГОДЫ В ПСИХИАТРИИ.

ПРОБЛЕМА ЮНГА: «Я» И «ДРУГИЕ»

Когда в декабре 1900 года Юнг поступил на свою первую должность ассистента клиники для душевнобольных Бургхольцли в Цюрихе, ему было 25 лет, он еще не имел почти никакого опыта в проведении исследований и совсем недавно заинтересовался областью психиатрии. Хотя в качестве источника, пробудившего в нем этот новый интерес, Юнг называет статью Краффта-Эбинга, которую он прочитал в начале 1900 года в ходе подготовки к сдаче государственных экзаменов по медицине, мы знаем, что этот интерес возник у Юнга еще в 1898 году, когда после того, как ему пришлось стать свидетелем некоторых необъяснимых, почти оккультных событий в собственном доме, он приступил к двухлетнему наблюдению за спиритическими сеансами, которые проводились молодой родственницей Юнга, проявлявшей признаки раздвоения личности. Отчет об этих наблюдениях, представленный Юнгом в 1900 году в качестве докторской диссертации, стал его первой печатной работой, вышедшей в 1902 году. Представляется вероятным, что после прочтения статьи Краффта-Эбинга Юнгу стало ясно, что психиатрия даст ему возможность исследовать тайны человеческого разума, к чему Юнга бессознательно влекло уже в течение многих лет.