Юнг завершает свое толкование стихотворения тем, что рекомендует средство от угрозы поддаться регрессивному влечению. «Лучший способ освобождения состоит в регулярном труде», то есть — тот способ, который он открыл для себя в возрасте 12 лет.

Говоря обо всем этом, я желаю донести до вас мысль о том, что потребность Юнга в разрыве с Фрейдом была мощной и включала в себя необходимость в отделении от фигуры отца и от собственных же честолюбивых стремлений к достижению высокого статуса, которые подогревались в Юнге его экстравертивной стороной, его личностью N 1. Игнорирование подобных потребностей угрожало его душевному благополучию. Мы вскоре увидим, почему Юнгу было нелегко действовать в соответствии с этими потребностями. Публикация вышеуказанной работы по существу ускорила разрыв отношений Юнга с Фрейдом и вступление Юнга на тот одинокий путь, по которому он следовал в течение почти полстолетия.

До этого момента работа Юнга фокусировалась на важности бессознательных процессов, на расшифровке их значения и понимании их динамики. То направление, которое Юнг избрал в своей «Психологии бессознательного», используя в качестве источников интерпретации содержания бессознательного мифологию, теологию, литературу и мистицизм, было для него новым. Теперь проблема заключалась не просто в том, чтобы обнаружить содержания, вытесненные сознанием, но и в том, как довести до сознания обширные «резервы» опыта, уже заключенные в бессознательном и отражаемые в процессах ненаправленного воображения. Юнг начал осознавать, что, возможно, структурные свойства и динамические проявления разума уже известны и отражаются в продуктах духовной деятельности обществ в более эзотерической форме, в виде символов, ритуалов, мифологии, фольклора и сказок, а также в форме мистических откровений. Интерпретация статики и динамики разума в том виде, как понимал их Юнг, стала в конце концов его центральной задачей.

В последующее десятилетие (1912–1922) Юнг оказался в положении, аналогичном положению Фрейда в период между 1890 и 1900 годами; это был период полной изоляции, в результате которого появился ряд важных произведений, в том числе первая часть «Двух эссе по аналитической психологии» (Two Essays on Analytical Psychology) (1953) и «Психологические типы» (Psychological Types) (1971).

Разрыв с Фрейдом освободил Юнга от великого множества «мирских» обязанностей, включая издание журналов и исполнение президентских обязанностей в Международной Ассоциации психоаналитиков. Сообщалось, что он меньше стал заниматься психиатрической практикой. К тому времени Юнг уже уволился из клиники Бургхольцли и из университета. Он сам рассказывал, насколько трудным было для него это время, как усложнились его сновидения и фантазии в тот период, грозя полностью захлестнуть его. Юнг определил этот период в своей жизни как «конфронтацию с бессознательным».

Для того, чтобы проиллюстрировать, какие личные переживания испытывал Юнг в тот период своей жизни, я бы хотел привести здесь описание сна, который Юнг увидел в декабре 1913 года, всего через 2 месяца после того, как он написал свое последнее письмо Фрейду, завершавшее их переписку, которая продолжалась без перерывов с 1906 года. В этом письме Юнг отказывался от своих обязанностей редактора, поскольку узнал, что Фрейд выражал сомнения по поводу его, Юнга, честности. Это сновидение представляется важным потому, что является отражением той борьбы, которая происходила в Юнге в тот момент, и ее проявлений в творчестве Юнга. Это сновидение также напоминает о том внутриличностном конфликте, который Юнг пережил в возрасте 12 лет.

«Я находился вдвоем с незнакомым мне темнокожим человеком, дикарем, в пустынной гористой местности. Был предрассветный час; небо на востоке уже просветлело, звезды постепенно бледнели. Потом я услышал звуки рога Зигфрида, несущиеся над горами, и я знал, что мы должны убить его. У нас были винтовки. В ожидании его мы залегли в засаде на узенькой тропке, вившейся среди гор.

Потом появился Зигфрид, он стоял высоко над нами, на вершине горы, озаряемый первыми лучами восходящего солнца. На колеснице, сделанной из костей мертвецов, он на бешеной скорости спустился с крутого склона. Когда он завернул за угол, мы выстрелили в него, и он упал, сраженный наповал.

Испытывая отвращение к себе и угрызения совести за то, что я уничтожил нечто столь совершенное и прекрасное, я бросился было бежать, побуждаемый чувством страха от того, что убийство может быть обнаружено. Но вдруг начался сильнейший ливень, и я понял, что он смоет все следы нашего преступления. Я избежал опасности быть обнаруженным; жизнь могла продолжаться, но со мной осталось непереносимое чувство вины».

Очнувшись от сна, Юнг не мог понять его значение, и его начала изводить мысль о том, что если он не сможет расшифровать свое сновидение, ему придется застрелиться. Облегчение пришло к Юнгу, когда он понял символическое значение, заложенное в содержании этого сновидения. Зигфрид олицетворял собою Германию и ее народ, а также ее стремление сделать других людей исполнителями своей воли. Юнг также осознал, что Зигфрид еще символизирует приземленную, честолюбивую и властную сторону его собственной личности. Юнг решил, что ему было необходимо убить в себе эту часть личности, чтобы иметь возможность расти и развиваться дальше. Как вы можете вспомнить, эта тема уже возникала в его воспоминаниях о 1900-м годе, где-то 13 лет назад, когда Юнг одновременно испытывал отвращение к честолюбивым людям и предупреждал о неминуемых последствиях подобного честолюбия — то есть об отчужденности от других и шизофрении. Необходимость избрания собственного пути была тем важным сообщением, которое ясно следовало из содержания сновидения. Именно этот урок, по выражению Юнга, он извлек из своего сновидения, и он послужил Юнгу утешением в непомерно трудный час его жизни.

Нельзя не удивляться тому, что разрыв с Фрейдом произвел такой внутренний переворот в Юнге. Внешне Юнг чувствовал, что он не сделал ничего неправильного, потому что Фрейд был нетерпимым человеком, который был не в состоянии перенести независимость мысли другого. К тому времени Юнг был уже человеком со средствами и мог не беспокоиться о потере дохода. Его научные достижения тоже уже были значительными. Что же тогда могло вызвать столь сильное душевное беспокойство?

Возможно, одна из причин состоит в том, что, хотя Юнг на каком-то уровне понимал необходимость разрыва с Фрейдом, он при этом не осознавал ту враждебность, какую он испытывал к Фрейду за то, что тот вытеснил Юнга из избранного кружка аналитиков и тем самым лишил Юнга уже достигнутого им положения. Одно дело — отмежеваться от кого-либо, но совсем другое дело — самому стать отверженным. Этому часто сопутствует унижение, которое, как я думаю, было для Юнга особенно непереносимым. Анализируя свое сновидение о Зигфриде, Юнг пришел к осознанию важности для себя отказа от честолюбивого пути стремления к высокому положению, и это было внутреннее и абстрактное решение. Однако кое-что Юнг в своем сновидении не заметил, а именно — непосредственные межличностные связи, свой подавленный гнев против Фрейда, а также свою роль в разрыве отношений между ними.

Сознательное отношение, выражаемое Юнгом в связи со своим разрывом с Фрейдом, заключалось в том, что Юнг рассматривал себя как жертву, подвергшуюся несправедливым агрессивным нападкам со стороны проявляющего свою власть коллеги. Если мы обратимся к взгляду Юнга на сновидения как явления, компенсирующие наши односторонние сознательные представления, то предполагаемое значение сна Юнга предстанет перед нами во всей своей ясности. Содержание сновидения открывает гнев Юнга и его желание убить Зигфрида (имя Зигфрид в несколько искаженном виде передает имя и фамилию «Зиг Фрейд», на эту возможность указал Сэмьюэл Розенберг в своей книге «Почему Фрейд утратил свое влияние?» (Why Freud Fainted, 1978)).