Тут были варианты. Первый – по имени Виталий – должен был, по мнению Машки, перейти на нашу сторону и тайно нас вывезти. Второй вариант звали Артем.

Машка сказала, он работает за зубцами.

– Где? – переспросила я.

– Темная какая! В Кремле! Это не то чтобы хороший друг… Так, одноразовый. Но меня вспомнит. Я как-то в их спецресторане, куда только начальство ходит, директора вызывала. Пельмешки мне у них не понравились. Достану у Виталия номер мобильника Леонида. Попрошу Артема ему звякнуть. Пусть припугнет. Мол, Кремль про нас знает и помнит. Если что – поднимет в воздух авиацию. Как думаешь?

– Про авиацию – отлично. Креативно. Но тут такой момент. Сидишь ты, крутой мафиози, а тебе бац, звоночек: «Але! Вас беспокоит Кремль! Высоко сидим, далеко глядим. Девочки нам все про вас рассказали. Прилетят – еще больше расскажут. Как бы хуже не стало».

– Тогда придумывай сама!

– Может, перед Кремлем я с Леонидом поговорю?

Мы вышли из номера и уже почти спустились на первый этаж, как Машка цыкнула:

– Тише! Замри!

Внизу под лестницей к нам спиной стояла Ми. И что-то тихонько щебетала в телефон. Увидела нас. Осеклась. Нажала отбой. И, вздернув голову, зашагала по коридору.

– Интересненько, кому это она сейчас докладывала обстановку? – прищурилась Машка. И крикнула ей вдогонку: – Эй, Ми! Дай телефончик позвонить!

Тайка даже не обернулась. Просто зашла в свою комнату.

Зато из двери в конце коридора выглянул вариант номер один. Машка призывно Виталию улыбнулась, и он вышел к нам целиком.

– У тебя есть телефон? – строго спросила его Машка.

– Девочки, отсюда нельзя звонить. Нас вычислят.

– Угу. Нам нельзя, а Ми можно?

– Ми кому-то звонила? – нахмурился Виталий. – Странно. Леонид всех строго предупредил.

– Ты хоть понимаешь, что этот твой Леонид – упырь? Всех здесь положит ради… Кстати, ради чего? Что там у вас?

– В смысле?

– В смысле, я хочу знать: что в сейфе? Из-за чего мы чуть было несколько раз не лишились жизни. Сначала нам сказали, там деньги. Потом – наркотики. Но я видела, как удивился сначала ты, потом Леонид. Ну?

Виталий нацепил было дежурную улыбку. Потом вдруг посерьезнел:

– Маша, я не знаю. И вам узнавать не советую.

– Тогда вывези нас отсюда. Хоть в багажнике. Заедем в наш отель, возьмем документы. И улетим. Я прямо нутром чувствую опасность. Вот поверь.

– Подожди еще немного, – сказал Виталий. – Я поговорю насчет вас. Не бойтесь, не брошу!

Он как-то по-особому ласково глянул Машке в глаза. И я отметила про себя: первый пошел. Один безвременно павший от Машкиных чар уже есть.

В это время Леонид вывалился из гостиной и уперся в нас бегемотским животиком.

– О как! – сказал. – Воркуете, голубки!

– Мы не голубки. Мы стервятники и сейчас будем клевать твою печень! – двинулась на него Машка. – Когда ты отправишь нас домой?

– Завтра! – сказал Леонид. – Все завтра! Сегодня уже поздно. Консульство закрыто!

И он заскочил обратно в гостиную, кивнув Виталию:

– Зайди ко мне! Пошепчемся! Про свое, про девичье!

Я посмотрела в окно в конце коридора. Мне показалось, что уже начинает смеркаться. Хотя на часах – они висели на стене холла – всего без пятнадцати пять. Бесконечный день все же заканчивался. Так я подумала.

И ошиблась.

Ми выскочила из своей комнаты и тигрицей ринулась к Леониду.

– Стой! Надо поговорить! – сказала она ему, чуть не сбив нас по дороге.

Леонид вздохнул:

– У меня вон Виталий на очереди.

– Подождет. Я дольше ждала, – сказала Ми. И первая зашла в гостиную.

Леонид, состроив нам печальную рожицу, шагнул следом. Закрывая дверь, пробурчал Виталию:

– Надеюсь, я скоро.

– Девчонки, я к себе. Вы умылись, а я еще нет, – пресек Виталий попытку Машки продолжить упоительную беседу про побег. И умчался.

Мы вышли из виллы в пахнущий сладкими цветами сад. Пошли по дорожке, опоясывающей дом. И вдруг, завернув за угол, услышали голоса. Огромные витражные окна гостиной выходили прямо на клумбу, одно из них было приоткрыто.

Машка затрясла меня за плечо:

– Быстро! Крадемся!

Она ломанулась к дому между зарослями каких-то белых и красных цветов с тонкими дрожащими лепестками. К самому окну мы добирались уже ползком. Прижались к теплому камню стены. И услышали.

– Ты должен отдать Изумрудного Будду мне! – промурлыкала Ми непривычно нежным игривым голоском. Я даже тихонько заглянула в окошко – да она ли там?

* * *

– Будешь виски? Что-нибудь еще? – Леонид открыл мини-бар, вмонтированный в тумбочку шкафа.

Ми покачала головой. Она сидела в светлом кресле рядом с тонконогим столиком: казалось, резко двинешься, и он унесется испуганной ланью, покачивая вместо рогов нарядной вазой с фруктами.

– Он ведь у тебя? – пропела, закинув ногу на ногу. – Я знаю, у тебя.

– Не здесь. Ты же понимаешь, дарлинг, рядом с тобой нельзя держать ценные вещи. Сразу найдешь. От тебя вообще ничего не скроешь.

– Ты отлично все скрыл.

– Да ладно. Я тоже влюбился. Не смотри мне в глаза. Превращусь в пепел. Ты ведь первая меня обманула, дарлинг. Ты и познакомилась со мной, чтобы его достать. Скажешь, нет?

– Не скажу.

– Правильно.

Леонид плеснул себе виски и плюхнулся в кресло напротив Ми.

– Теперь я должен извиниться, что у тебя не получилось меня обокрасть?

– Обокрасть?! Это не твое!

– Как посмотреть. Кто вещью владеет, тот ей и хозяин. И я не крал – просто взял. Кстати, я не понял: ты как связана с этой историей? Работаешь на Шанкрита?

Ми помолчала несколько секунд. Потом бесстрастно глянула на Леонида:

– Мы должны договориться. Я не хочу, чтобы ты опять умер. Теперь уже по-настоящему.

– Угрожаешь? – Леонид отхлебнул виски.

– Предупреждаю об опасности. Я ее вижу.

– Я тоже вижу. Но почему я должен отдать изумруд именно тебе? Спрашиваю чисто теоретически, потому что на самом деле никакого Будды у меня, как понимаешь, нет.

– Чтобы прекратить цепь смертей, которая тянется за этим камнем.

Ми уставилась на Леонида немигающим змеиным взглядом.

Он рассмеялся:

– Говорил же тебе – не смотри так. Это тебя портит!

Леонид был единственным человеком, на которого не действовали ее чары. Может, поэтому она в него и влюбилась.