Таррэн сверился с внутренним компасом и без колебаний повернул к северному коридору. Он уже почти пересек зал, как вдруг его второе сердце нервно затрепетало и глухо стукнуло. Эльф вздрогнул и застыл на месте как вкопанный. В груди снова что-то болезненно сжалось, заныло, будто предупреждая о чем-то, а затем сердце и вовсе зашлось в диком галопе. Так, как всегда делало в моменты нешуточной опасности. А еще тогда, когда рядом была Белка.

Белка…

Таррэн с огромным трудом заставил себя не думать о ней. Все пройдено, все в прошлом. Для нее это была всего лишь работа, а он — всего лишь достойный противник, с которым было интересно поиграть. Но теперь ее клятва исполнена. Все мосты сожжены. Ничего не осталось, кроме долга, тоски и проклятой памяти, в которой каждую минуту всплывает ее лицо. Но почему же тогда стало так тревожно? И почему сердце буквально кричит, что умрет, если эльф сделает хотя бы шаг в сторону?

Таррэн тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться, но мудрое сердце не желало слушать голос разума. Оно билось, рыдало и с неистовой силой тянуло его прочь — в сторону восточного тоннеля, где хозяина наверняка поджидала смерть. А когда он упрямо качнулся на север, зов в ушах почти пропал, и темный с обреченным стоном остановился.

«Проклятье! Да что ж такое?! Что я делаю?!»

Он мысленно выругался, с каждой секундой чувствуя, как утекает бесценное время, но, не в силах сражаться с самим собой, все же двинулся на восток. Он сделал ровно двадцать три шага, прежде чем наткнулся на поворот. Бьющий оттуда приглушенный свет был ярче, чем в оставленном зале. А потому эльф ненадолго замер, прислушиваясь к себе и к тревожно бьющемуся сердцу. В последний раз вздохнул и осторожно выглянул за угол.

Первое, во что уткнулся его настороженный взгляд, — отлитая из черной бронзы статуя огромного дракона, свернувшегося кольцом вокруг могучего ясеня. Льющийся прямо из стен мягкий свет красиво играл на выточенных из металла чешуйках и отражался в незрячих глазах, которые заменяли два на удивление крупных изумруда. Дракон казался абсолютно живым, исполненным странной мощи и величия. Так же как и могучее дерево, чьи листья неслышно подрагивали, словно от дуновения несуществующего ветерка. Сам ясень был точной копией виденного в «месте мира» гиганта, только еще массивнее и старше. А у его подножия, как раз возле опущенной драконьей морды, возвышался алтарь из белоснежного камня, на котором лежало бездыханное тело.

Таррэн сперва подумал, что видит мираж. Затем — что скульптура из бронзы была специально задумана так, чтобы поражать воображение. После чего решил, что это — хитроумная ловушка, где можно расстаться с жизнью во имя чего-то непонятного, но поистине страшного. Однако затем сердце снова зашлось в бешеном галопе, и эльф неохотно шагнул внутрь. На нетвердых ногах приблизился к алтарю и невольно сглотнул, попав под невидящий взгляд гигантского дракона. А затем подошел почти вплотную, всей кожей ощущая неимоверную мощь бронзового исполина. После чего осторожно посмотрел вниз, на свернувшийся клубком силуэт, показавшийся ему сначала изваянным в камне, и снова вздрогнул, поняв, что смертельно ошибся.

— Нет, — сами собой шепнули губы, когда глаза наконец осознали, что именно видят. — Нет, такого не должно было! Это неправильно!

Таррэн словно окаменел, неверяще уставившись на тело, укрытое диковинным доспехом. На изящные кисти, беспомощно прижатые к груди. Густую копну каштановых волос, откинутый на спину чешуйчатый капюшон, который и ввел его в заблуждение… Белка лежала, сжавшись в комок, будто пыталась защититься от чего-то неведомого. Маленькая, безоружная, невероятно бледная. Она свернулась калачиком и, словно готовая к закланию жертва, терпеливо ждала, пока дракон соизволит разинуть пасть и подцепить ее на острые зубы.

А еще она не дышала.

— Нет! — простонал эльф, в мгновение ока сообразив, почему Лабиринт привел ее внутрь. Кровь Изиара. Проклятая кровь его проклятого рода, которой когда-то так щедро обмыли ее раны. — Ты не можешь ее забрать! Белка!

У него потемнело в глазах: находиться внутри подземелья мог лишь прямой потомок Изиара, тогда как остальным грозила неминуемая смерть. Или безумие, что немногим лучше. Но Белка не была эльфом! И она погибла… погибла еще при переходе! Из-за урода, по какому-то недоразумению считавшегося его братом, потому что человеку, пусть даже Гончей, ни за что не выдержать силы древнего Лабиринта!

Таррэн пошатнулся, не чувствуя под ногами опоры.

А она неожиданно вздохнула — тихо, почти неслышно, как дуновение летнего ветерка. Но эльф все равно различил и в безумной надежде упал возле алтаря на колени, бережно разворачивая к себе мертвенно-бледное лицо и старательно вглядываясь в знакомые черты.

Да, это была она — никакой ошибки. Слабая, измученная переходом, в который их затянуло одновременно. Но живая. Таррэн через несколько гулких ударов сердца все же сумел уловить еще один легкий вздох и наконец вспомнил сам, как дышать. После чего посветлел лицом и измученно прижался холодным лбом к равнодушному камню.

Эльф с болью взглянул в ее лицо и очень бережно поднял на руки, стараясь не притронуться к коже. Промелькнула навеянная кем-то посторонним подленькая мысль, что здесь, на алтаре основателя рода, можно снискать благосклонность его покровителя — дракона, осеняющего крыльями этот несовершенный мир. Стоит отдать ему одну ненужную жизнь и попросить о милости, как Лабиринт безумия будет уже не страшен, а Лиара падет к ногам…

Таррэн упрямо прижал к себе Белку.

«Держись, малыш, только держись!» — Он быстро развернулся и почти бегом бросился вон, спиной ощущая недобрый взгляд дракона, у которого выкрали долгожданную жертву. Слегка взмок, когда послышался неясный шорох и невнятный шум, до ужаса напомнивший шелест крыльев. Но эльф не стал оборачиваться. Только ускорил шаг и быстрее молнии метнулся в сторону подозрительно быстро сужающегося выхода.

Второе сердце предупреждающе дрогнуло: бегом, хозяин, только бегом, да поскорее; пока не случилось нехорошее.

В этот момент за спиной раздался скрежет когтей по камню, и Таррэн судорожно сглотнул. Кажется, там действительно шевелилось что-то живое! Но смотреть он снова не стал: в старых хрониках упоминалось, что взгляд разгневанного дракона способен обращать в камень. А эльфу не хотелось умирать именно сейчас и именно так: вместе с измученной девушкой, которую еще можно было спасти.

Таррэн стремглав вылетел из тоннеля, в последний миг чудом втиснувшись в дверь и ободрав себе бока о края медленно смыкающихся створок. Еще быстрее проскочил знакомый зал с тремя выходами, которые тоже показались ему ненормально узкими, громадным прыжком скакнул к северному, уже чувствуя на коже жаркое дыхание массивного зверя, услышал отвратительный скрежет ломаемых перегородок, напрягся и… едва не взвыл от ударившей в спину струи жидкого огня.

Мудрое сердце в последний момент предупредило об опасности и заставило отпрыгнуть в сторону. Лишь поэтому извергнутый из пасти статуи огонь не спалил наглеца на месте. Только сапоги слегка поджег, спину подогрел да укоротил его роскошную шевелюру.