руками придушить паскуду, за все, что он ей сделал. Но понимаю, что Лера этого не оценит и никогда не простит.

Меня ломает от желания отпиздить этого урода и закрыть где-нибудь в подвале, чтобы он никогда больше не прикоснулся к ней, даже своим взглядом грязным. А лучше вообще в бетон и…

Но она пришла отдаться мне за его спасение. Я не могу отказаться от столь выгодной для меня сделки.

Даже если совсем не понимаю эту дурочку. Я отчетливо понимаю собственные желания.

А Слава еще точно вернется ко мне. Я это нутром чую. Очень уж он проблемный типок.

Достаю телефон и набираю начальнику своей службы безопасности:

— Заберите огрызка и проведите с ним воспитательную беседу о хороших манерах, — чувствую, как Лерочка благодарно целует меня в шею. — Только не переусердствуйте. За него уже внесли залог. Так что как закончите вышвырнете его нахер.

Улыбается говна кусок. И меня это из себя выводит. Я не могу сполна почувствовать свою победу над этим уебищем, пока он будет так улыбаться.

— Знаешь, малыш, — говорю я Лере, — а ведь твой муж считает тебя едва ли не фригидной. Не знаешь почему?

Она дрожа пожимает плечиками.

— Говорит, что ты любишь его, но не секс. Неужели он не знает, как красиво ты стонешь когда тебе хорошо? — стискиваю ее бедро, вынуждая Леру сдавленно застонать.

Глаза оленя весьма удивленно расширяются.

Да ладно. Он че правда не замечал насколько у его жены соблазнительный голосок?

Я от одного звука кончить был готов. Да я ж все это затеял только из-за него — ее голоса, который меня еще по телефону с ума свел.

— А как ты течешь, стоит к тебе прикоснуться? М? — ловлю ручку Леры и прижимаю ее пальчики к своим губам, с победной ухмылкой глядя на долбоеба. — Или он не научился делать тебе хорошо, милая?

— Все я научился! — возмущается Слава, будто мои слова все же зацепили его. — У меня опыта ого-го. Все бабы от меня прутся. А собственная жена даже не знает как кончать.

— Хм, — ухмыляюсь, наконец чувствуя свою окончательную победу. — Вот как? А со мной она даже во сне кончает.

Поросячьи глазенки Славы мечутся от меня к Лере. Мне хочется спрятать ее от его взгляда.

Но дверь в кабинет очень вовремя открывается и мои ребята наконец выводят Славика, а я переключаю свое внимание на сжавшуюся в мои руках девушку.

— Он ушел, Лер, — провожу ладонью по ее спутанным волосам.

Она сильнее прижимается к моей шее, шумно всхлипывая.

— Я отпустил его, как ты и просила, — продолжаю я. — Но я сейчас пиздец, как зол. Поэтому если ты опять собралась дать заднюю, давить на жалость, закатывать истерики о том, что я конченный маньяк, или плакать над моим членом, то проваливай сразу! — требую я грубо.

Она отстает от моей шеи и заглядывает мне в глаза своими полными слез.

Блядь. Чувствую, что смягчаюсь от вида ее заплаканного лица. Продолжаю, сбавив интонацию:

— Клянусь я больше не подойду к тебе, — убираю с ее раскрасневшейся щеки прилипшие от слез волосы. — И твоего долбоеба щас так обработают, что пока ты сама не попросишь он к тебе больше на пушечный выстрел не приблизится. Так что… просто уходи…

Я даже не успеваю договорить, когда она вдруг подается мне навстречу и ловит мои губы своими солеными.

Глава 71. ОН

Ебать…

От удовольствия закатываю глаза и выдыхаю с мучительным стоном.

Поверить не могу, что она сама меня поцеловала. Знаю, что она гордячка просто не хочет больше оставаться у меня в долгу. И все это только из-за ее мужа. И это слегка портит мое удовольствие. Но я буквально задыхаюсь от ощущений.

Жадно ловлю ее губки своими. Бля, она поддается. Открывает рот навстречу. Как же охуенно.

Зарываюсь пальцами в ее спутанные волосы, второй рукой жадно шарю по хрупкому телу.

Не отталкивает. Не сопротивляется. Даже будто вовсе и не напряжена, как раньше, когда я к ней прикасался.

Неужели она реально готова?

Даже плакать в этот раз не будет? Называть меня Славой? Драться в конце концов?

Лера вдруг принимается расстегивать пуговицы на моей рубашке и признаться теперь я даже слегка напуган.

Ловлю ее за плечики и отталкиваю от себя:

— Какого черта? — задыхаясь от поцелуя спрашиваю я, будто не узнавая свою неприступную девочку.

— Разве я делаю что-то не так? — совершенно невинно хлопает она своими длинными ресницами, а взгляд не отрывает от моих губ.

Боги. Как мне заходит эта ее игра…

— Продолжай, — хриплю я, все еще сомневаясь, что ей хватит смелости раздеть меня.

Однако вопреки моему скептическому ожиданию, она вдруг снова берется пальчиками за пуговицы на моей рубашке.

Стараюсь держаться, зная, что с этой мелкой заразой, как на американских горках: то вверх, то вниз. Не могу я так рисковать своей потенцией. Она сейчас горит, а через секунду в истерике биться начнет…

Однако рубашка на мне уже полностью расстегнута, и тонкие пальчики изучающе скользят по моему торсу, ощупывая каждый мускул.

И кажется моя оборона дает сбой, когда я вижу ее восхищенно-заинтересованный взгляд на своем теле.

— Ты либо прям щас уходишь, либо я клянусь тебе, Лера, — прочищаю охрипшее горло, — я трахну тебя прямо на этом столе.

Еще недавно она бы вздрагивала и визжала от подобной угрозы.

Сейчас же только слегка хмурясь смотрит мне в глаза. И вдруг выдает тихо:

— Я не ухожу, — и глазами так хлоп-хлоп.

Ебать, как же ты это зря, моя нежная девочка…

У меня будто какие-то стопоры слетают. Врезаюсь в ее сладкий рот требовательным поцелуем. Подхватываю ее под задницу и усаживаю свою принцессу на стол.

Буквально срываю с нее тонкие домашние брюки вместе с трусиками и становлюсь между ее стройных ножек.

Пока в брюках. Надеюсь ненадолго.

Лера кажется наконец осознала, какую ошибку сотворила. Пытается прикрыться.

— Я предупреждал, что назад дороги не будет, — шепчу в ее приоткрытый для поцелуя ротик.

— Ага, — трепещет она.

— И я не самый аккуратный мужик. Так что если будет больно, говори. Не собираюсь грех на душу за твоего спиногрыза брать, — задыхаясь от желания предупреждаю я. — Да и выглядишь ты как девственница. Везде. Не хочу навредить тебе.

Понимаю, что на удивление непривычно долго мешкаю и слишком много болтаю. На меня не похоже совсем.

И Лера смотрит мне в глаза с какой-то непонятной мне теплотой.

Что это еще такое?

Все такое непривычное, что мне становится не по себе.