– Было дело, – признался Антон. – Правда, особых красавиц у нас в Петровском нет. Вернее, не было до твоего появления.

– А я красавица? – серьезно спросила Оксана.

– Спрашиваешь! Просто картинка с выставки.

– И нравлюсь тебе именно потому, что я красивая? – продолжала допытываться девочка.

Антон задумался. Таких вопросов до этого ему никто не задавал.

– Ну, не знаю… – протянул он, лихорадочно пытаясь придумать ответ. – Может, и так. Но… с тобой мне как-то очень легко. Ну, словно с Тёмой и Родиком. А ведь я дружу с ними уже тысячу лет!

Настороженный взгляд Оксаны немного смягчился.

– Это правда? – тихо спросила она.

– Да, правда.

– Здорово, если так. Со второго класса ребята не дают мне прохода. Только и слышу с той поры: картинка, картинка… А я живой человек, понимаешь? И мне неприятно, когда во мне видят только одну смазливую мордочку и… ну и остальное, сам понимаешь. Мне очень одиноко, Тошка. Вернее, было одиноко, пока я не встретила тебя.

Антон сглотнул, ощущая внезапно возникшую сухость в горле. Ничего подобного в жизни у него не случалось. До этого взаимоотношения с девочками у него складывались очень легко и беззаботно. Ну, встретились несколько раз, сходили в клуб на танцы, поцеловались. А потом разошлись, как в море корабли. Без всяких обид и сердечных терзаний. Даже странно было после этого видеть по телику всяческие мексиканские страсти-мордасти. Но оказалось, что и у него, словно у какого-нибудь недоумка Альфонсо или Мигеля, тоже может сладко защемить сердце…

Сам не понимая зачем, он неожиданно взял правую руку Оксаны и прижал к своей груди. Та ждала, порывисто дыша. Чувствуя себя до невозможности глупо, Антон склонил голову и прикоснулся губами к дрожащим пальцам девочки.

Первый раз в жизни он поцеловал руку женщине! Ну, словно граф Монте-Кристо какой-нибудь. Обалдеть и не встать!

Но Оксана, казалось, ничуть не удивилась.

– Спасибо… – прошептала она глубоким, взволнованным голосом. – Я знала, что ты не просто так, как другие… Там, где я раньше училась, ребята были совсем другие… Ты когда-нибудь курил травку?

– Нет.

– И никто из ваших ребят тоже не пробовал? Ни единого разочка?

Антон вспомнил про Родика, но вовремя прикусил язык.

– Э-э… «Бандит» пробовал. То есть Витёк Матвеев. Помнишь того здоровяка, что едва не опоздал к тебе на день рождения?

– Помню. Я почему у него такая странная кличка – «бандит»?

– А это и не кличка вовсе. Витёк сам себя так называет. Понимаешь, его брат, как, говорят, он входит в одну из самых больших подмосковных банд. Витёк особо это и не скрывает. Наоборот, он даже гордится своим братом, и собирается пойти по его стопам. Они с Федькой Фигвамом два сапога пара.

– А что учителя?

– Да ничего. По-моему, они Витька побаиваются даже больше, чем Фигвама. Видела у шоссе, напротив голицинского дома, высокий бетонный забор? За ним находятся развалины княжеской конюшни. Когда-то ее хотели восстановить, но так ничего и не сделали. По слухам именно так Витёк и Фигвам приучают парней курить травку, поначалу бесплатно. А потом, конечно, требуют денежки, и немалые… Но я никогда эту дрянь не пробовал. А ты?

Оксана как-то странно посмотрела на него.

– Давай не будем об этом, ладно?.. Лучше расскажи, как у вас идут поиски клада. Вы уже поняли, что тот подземный ход, который мы нашли возле берега реки, вел к подвалу Успенской церкви?

Антон даже закашлялся от удивления.

– Кхе-кхе… А ты откуда знаешь?

У него сразу же всплыли недавние подозрения. А вдруг все-таки Оксана в курсе тех делишек, которые проворачивает ее папаша?

Но девочка вместо ответа взяла его за руку и повела к началу аллеи. Пройдя мимо громадного, тихого барского дома, они свернули налево и вскоре оказались неподалеку от волейбольной площадки, возле знакомых Антону трех старых лип.

– Ты знаешь, что где-то здесь находятся могилы? – неожиданно спросила Оксана.

Антон захлопал ресницами.

– Какие такие могилы? Здесь, в парке?

– Это сейчас здесь парк, – терпеливо объяснила Оксана. – А когда-то там, на месте волейбольной площадки, стояла большая и очень старая церковь.

– Ну, про это я знаю! Ее построил в 1688 году боярин Пётр Прозоровский.

– Верно. В той церкви были два придела – один Петра и Павла, а второй – Николая Угодника. Так вот, позднее в них были захоронены двое князей Голицыных. Один из них, Фёдор Николаевич, очень образованный для своего времени человек, был дипломатом, куратором Московского университета. Второго звали Алексей Михайлович, он был дядей князя Александра Владимировича. Умер он сразу после революции, в Москве, но перед кончиной попросил похоронить его в Петровском. Антон осмотрелся.

– И где же их могилы? Что-то я их прежде не видел.

Оксана пожала плечами.

– По-моему, эти две могилы попросту потеряны. А еще где-то здесь, под этими липами, находится…

– Клад? – воскликнул Антон, на миг забыв об осторожности.

– Нет. Еще одна могила – братская.

– Что, что? – не понял Антон.

– Не знаешь, что такое братская могила?

– За кого ты меня принимаешь? Но только откуда она здесь взялась? Ведь в войну немцы не дошли до нашего Петровского, это я точно знаю!

– При чем здесь немцы? Здесь похоронены красноармейцы и белые офицеры. Понимаешь, Тошка, в 1918 году в Петровском остановился на несколько дней отряд белых. Шла Гражданская война. И вот кто-то из местных жителей доложил об этом большевикам в Москву. Ночью в Петровское прискакали красные, и начали осаду голицынского особняка. Был страшный бой. Белых перебили всех до единого, но и красных тоже погибло немало. Местные жители и не знали, что делать с телами убитых. Тогда же никто еще толком не знал, чья сторона возьмет верх. Вот и захоронили всех вместе где-то рядом с этими липами.

Антон присвистнул от удивления.

– Ничего себе! Откуда же ты про это все узнала? Нам никто про это не рассказывал, даже Виктор Григорьевич. А ведь он знает про наше Петровское буквально все!

– Значит, не захотел. Кстати, это он и рассказал мне об этом.

Ноги Антона невольно подогнулись. Он сел прямо на траву и изумленно поглядел на Оксану снизу вверх.

– Когда? – выдавил он из себя. – Когда вы с ним встречались?

– Несколько дней назад, точно не помню, – пожала плечами девочка. – А что это ты так побледнел?

– Разве ты не знаешь, что на Виктора Григорьевича вчера напали бандиты?

Настал через побледнеть Оксане.

– Его… его убили?