По окончании службы процессия направилась к Вудлоунскому кладбищу. К траурному кортежу присоединились теперь многочисленные лимузины представителей соболезнующей общественности и дополнительный эскорт, присланный прочими полицейскими управлениями округа вкупе с дорожной полицией штата Флорида. Поговаривали, что кавалькада растянулась почти на пять километров.

На кладбище под аккомпанемент молитв гвардейцы почетного караула опустили оба гроба в одну могилу. Перед тем как все было кончено, Синтии Эрнст вручили два национальных флага США, которыми были покрыты гробы.

В общей сложности погребальная церемония продлилась семь часов.

Любой комиссар Майами, погибший или умерший на своем посту, мог рассчитывать на пышные похороны, но прощание с Густавом Эрнстом и его женой, как заметил какой-то циник, казалось сопродукцией Голливуда, Уолта Диснея при участии управления полиции Майами, стремившихся создать экстравагантное шоу. Крупномасштабное участие полицейских в похоронах обозреватель “Майами геральд” объяснял на следующее утро осознанием ими своей вины в том, что они не сумели уберечь комиссара и его супругу, усугубленной тем фактом, что убийца не только разгуливал на свободе, но, похоже, даже не был установлен.

Впрочем, этот газетчик только повторил вопросы, раздававшиеся в те дни со всех сторон. Что делает полиция, чтобы раскрыть преступления, которые она сама теперь квалифицировала как серийные убийства? И почему следствие так затянулось?

Последний вопрос в равной степени терзал и Малколма Эйнсли на протяжении долгих часов почетного караула. Каждый раз, когда его взгляд невольно задерживался на двух закрытых гробах, он вспоминал обезображенные трупы, которые лежали в них, и твердил про себя: “Кто? Почему? Где следующий?”

Через два дня после похорон Эрнстов было опубликовано заявление Городской комиссии Майами, которая теперь, после того как выбыл Густав Эрнст, состояла из четверых членов: мэра, его заместителя и двух комиссаров.

В заявлении напоминалось, что, “в соответствии с уставом, в случае смерти одного из членов комиссии, управляющей городом, остальные члены голосованием вправе назначить преемника, который дослужил бы остаток положенного срока. В случае Густава Эрнста речь шла о двух годах, то есть ровно половине отведенного комиссарам времени.

Далее в заявлении говорилось, что единогласным решением членов комиссии полномочия Густава Эрнста передаются его дочери Синтии. В отдельно опубликованном меморандуме сообщалось о том, что майор Эрнст приняла это назначение, в связи с чем оставляет службу в полиции Майами.

По окончании срока действия полномочий отца миссис Эрнст сможет, если захочет, выставить свою кандидатуру на очередных выборах.

— Само собой, она будет баллотироваться, — прокомментировал Бернард Квинн, когда новость обсуждалась среди детективов отдела убийств. — И вряд ли проиграет.

Эйнсли двойственно отнесся к новому положению Синтии. С одной стороны, с облегчением, что она ему больше не командир в полиции, а значит, он не обязан докладывать ей о результатах расследования серийных убийств. А с другой, он предчувствовал с тревогой, что ее влияние в полицейском управлении только возрастет.

Эйнсли был слишком опытен, чтобы ожидать от операции внешнего наблюдения скорых результатов. Но и он к началу третьей недели ощущал дискомфорт при мысли, что единственный прогресс, если только это можно так назвать, — снятие подозрений с Карлоса Киньонеса, Алека Полайта и Эрла Робинсона.

Потом у них возникли сомнения и в обоснованности подозрений против Элроя Дойла. За ним вели слежку детективы Дан Загаки и Луис Линарес. Их отчеты подтверждали данные рапортов оперативных наблюдений. Хотя Дойл нигде постоянно не числился, он регулярно подрабатывал шофером в транспортных компаниях. Его поведение внушало доверие, соглядатаям он казался маловероятным кандидатом в серийные убийцы. Загаки вскоре предложил снять с Дойла наблюдение, но на этот раз Эйнсли воспротивился.

При том, что оставались всего лишь Джеймс Калхоун и Эдельберто Монтойя, против которых тоже пока ничего не было, в душах поскучневших детективов поселилось сомнение, которое втайне разделял и сам Эйнсли. Неужели компьютерный метод поиска подозреваемых, показавшийся поначалу отличной идеей, завел их в тупик? Эйнсли поделился сомнениями с лейтенантом Ньюболдом, заключив так:

— Самое легкое сейчас сдаться, потому-то мне так ненавистна сама мысль об этом. Я склоняюсь к тому, чтобы продолжать еще неделю. Если конкретного результата не получим, операцию прекратим.

Лейтенант в задумчивости начал раскачиваться в кресле, по временам достигая небезопасного угла наклона.

— Я всегда поддерживаю тебя, Малколм, потому что доверяю твоей рассудительности и знаю, что любые проблемы ты всегда прежде обсудишь со мной. Если ты считаешь, что нужно продолжать, я на твоей стороне. Но пойми, на меня давит отдел ограблений. Они хотят поскорее вернуть людей.

Эйнсли дважды замечал лейтенанта Даниэла Уэрту в кабинете Ньюболда, без труда догадываясь, что привело туда начальника отдела по расследованию ограблений. Приближалось Рождество — время, когда количество краж увеличивалось на пятьдесят процентов, а значит, и нагрузка на отдел, который занимался этими преступлениями. Да и из отдела убийств слишком значительные силы были отвлечены на слежку, увеличивая бремя, лежавшее на остальных сотрудниках.

Посовещавшись, Ньюболд и Эйнсли пришли к компромиссному решению. Наблюдение будет продолжено, но поскольку в списке оставалось тремя подозреваемыми меньше, четверо из отдела ограблений, включая двух сержантов, вернутся в отдел. Под конец третьей недели Эйнсли решит, понадобится ли четвертая неделя, и каким бы ни было решение, лейтенант Ньюболд поддержит его.

— В конце концов подкрепление нам дал лично майор Янес, — сказал он Эйнсли. — Придет нужда, я напомню ему об этом.

Как они договорились, так и работали еще два дня, а потом произошли события, затмившие на время все остальное.

Началось это незадолго до полудня в четверг.

К отделению банка “Барнетт”, расположенному на углу Корал-Вэй и Тридцать второй авеню, подъехал бронированный автомобиль с наличными деньгами. Едва охранник открыл дверь машины, перед ним выросли трое — как показали свидетели, один белый и двое латиноамериканцов с автоматами наперевес.

В этот момент из-за угла выехала патрульная машина полиции Майами и оказалась прямиком на месте преступления. Грабители первыми заметили полицейских и открыли огонь прежде, чем те сообразили, что происходит. Один из патрульных погиб на месте, получив в грудь струю свинца. Второго ранили, когда он, выдергивая из кобуры пистолет, попытался выскочить из автомобиля. Бандиты уложили на месте охранника фирмы “Уэлз Фарго”, перевозившей деньги, забрали мешок с наличностью, сели в поджидавший автомобиль и были таковы. Весь этот эпизод занял не более минуты.

Когда преступники скрылись, случайный прохожий по имени Томас Рамирес, рослый, спортивного сложения парень, подбежал к раненому полицейскому. Заметив у него на ремне портативную рацию, парень взял ее и нажал кнопку вызова.