Это был подросток. Кате он показался намного моложе своих шестнадцати лет.

Утопленник с ужасными колотыми ранами на теле.

Следователь Чалов приехал в главк только к обеду, но зато со всеми нужными бумагами для изъятия уголовного дела из архива. Катя к тому времени успела просмотреть все два тома, да еще и дело о клевете. В некоторые протоколы она вчитывалась с особой тщательностью. Но метод Чалова знакомиться с документами ее поразил. Когда они поднялись в кабинет пресс-центра, Чалов попросил себе полчаса. За эти полчаса в кабинет постоянно заходили сотрудники розыска с вопросами: «Скоро вы, Валерий Викентьевич?» В розыске по ясногорским результатам шла оперативка. И все время трезвонил мобильный. Чалов всем отвечал: минуту, я знакомлюсь с делом. И пролистывал тома быстро, читая как-то странно – наискосок.

– Как вы это делаете? – спросила Катя.

– Метод скорочтения. У меня это с детства. Одну минуту.

Потом он собрался в розыск, а Катю оставил с делом.

– Там на оперативке мы сами разберемся, а вы пока суммируйте, что, на ваш взгляд, самое главное и на что следует обратить внимание.

Естественно, Катя чувствовала себя польщенной. Но, кроме этого, было и еще какое-то чувство. Странное... Словно тебя обманули, устроили фокус. В общем-то, банальное уголовное дело об убийстве и сокрытии трупа, неплохо доказанное и гладко прошедшее в суде.

А что ты хотела? Хотела узнать про колодец, в котором живет нечто... настолько ужасное, что... Что свидетельница описала его так, как и в кошмарном сне не приснится, а свидетель полез в петлю, испугавшись...

Она долго смотрела на снимки с места происшествия. Итак, его убили на Юбилейной улице – на той самой улице, куда ехал похоронный агент по кличке Гермес и где раньше стояла старая дача Ковнацких, а теперь там этого дома нет, вместо него новый, но это неважно, потому что согласно их показаниям все произошло во дворе. Возле гамака. Было уже поздно, второй час ночи, а во дворе разорялся магнитофон – не тот ли самый, допотопный, что Каротеева до сих пор бережет вместе с кассетами? Японские вещи долго работают и порой переживают людей...

На шум вечеринки никто из соседей не реагировал, потому что на соседних участках никого не было – будний день, середина мая, тот самый «тихий сезон», когда все наработались на дачах в майские праздники вусмерть и ждали следующих выходных. А молодежь приехала гулять без «предков».

Катя открыла вклейку с фотографиями. Его лицо... Потом, конечно, изъяли для дела его прижизненную фотографию. Вот эту. Действительно очень красивый мальчик – темноволосый, что-то нежное, даже девичье в чертах. Евгений Лазарев. Женя... Они в своих показаниях так его называли – Женя... «Он ударил Женю на наших глазах отверткой прямо в лицо, когда тот лежал в гамаке...»

Кстати, об этой отвертке... В деле нет постановления о приобщении орудия убийства в качестве вещдока. В протоколе судебного заседания адвокат обвиняемого Виталия Прохорова обратила внимание суда на то, что орудие убийства так и не было найдено. Свидетели – все трое – сказали, что не помнят, куда ОН дел отвертку. «Кажется, бросил...» – «По-моему, швырнул в багажник машины, туда же, куда засунул тело Жени...» – «Наверное, выкинул тоже в колодец, но я этого не видел...».

Девятнадцать колотых ударов отверткой...

На этой фотографии можно увидеть, во что превращается человеческое тело после таких ран и что с ним делает вода... колодезная затхлая вода, пусть даже тело и не находилось там, внизу, на дне, долго...

Заключение судмедэкспертизы... Наличие воды в легких. Когда его сбросили туда, в колодец, он еще был жив и «оставался жив не менее четырех часов».

Месяц двурогий, майский безжалостный серп над жерлом колодца. Если открыть глаза, залитые кровью, можно увидеть месяц там... над собой...

Но ведь в мае трава зелена, молода и густа... Отчего же она, Полина, в своей страшной сказке описала ее как сухую, сожженную солнцем? Авторская фантазия? Вымышленная деталь? Как и все остальное? Но она же видела все это... колодец... труп...

«Когда ОН сказал, что избавится от тела Женьки... когда засунул его в багажник и вырулил на дорогу, мы сначала не знали, что делать, а потом побежали следом – туда, к колодцу. Мы хотели ему помешать. Но ОН на машине обогнал нас, и, когда мы добежали до колодца, ОН был уже там вместе с трупом, мы закричали, а ОН разжал руки, и Женька упал в колодец головой вниз».

Катя накрыла фотографии места происшествия ладонями. Перед глазами запульсировала оранжевая точка, и сразу же после этого начал ныть висок.

Чалов вернулся из розыска с еще одной пухлой папкой.

– Вот материалы оперативно-разыскного дела по убийству Евгения Лазарева, – сказал он. – Сыщики ваши поделились без всяких там бумажек и постановлений. Ну что, Екатерина, потихоньку разобрались?

– В общем, да, – Катя кивнула.

– Так, жертва – несовершеннолетний Евгений Лазарев, местный житель, из неполной семьи – воспитывался матерью, та по профессии художник-дизайнер, пьющая... Владела в поселке дачей, точнее, садовым домиком, оставшимся ей и сыну в наследство от родителей. Дом этот впоследствии сгорел, она его подожгла. Обвиняемый – Виталий Прохоров, тоже уроженец Ясногорска, к тому времени успел закончить военное училище в подмосковном Серпухове, но почти сразу после получения офицерского звания из армии демобилизовался. Вернулся домой в Ясногорск. И трое свидетелей, на показаниях которых строилось обвинение: Гаврилов, Ковнацкий и Полина Каротеева. Ну, в общем-то, выбор у них небольшой был – либо они становятся свидетелями и рассказывают правду о случившемся той ночью на даче Ковнацких, либо превращаются в соучастников убийства, к чему еще приплюсовывается и статья о недонесении. – Чалов смотрел на Катю.

Она про себя подумала, что скорочтение – гениальный метод работы с большим объемом материала.

– Сначала начнем с того, что мы уже знаем. В чем дядя мой оказался прав? – спросил Чалов.

– Исходя из дела, практически во всем. Убийство в состоянии наркотического опьянения. И это действительно были амфетамины. У Прохорова их в квартире нашли во время обыска, еще до его задержания. И в крови всех троих свидетелей, даже у Полины, они тоже были обнаружены. Когда свидетели явились со своими показаниями, они этот факт не скрыли – да, мол, употребляли, поэтому все и вышло так страшно. У них взяли тесты. – Катя нашла в оглавлении соответствующие листы в деле. – Вот тут результаты экспертизы подшиты. Но по этому факту вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, а в части хранения наркотиков вынесено постановление о прекращении дела за недоказанностью – ведь у них никаких амфетаминов в наличии не нашли. Только у Прохорова, убийцы, ударившегося в бега.

– Кто-то, видно, посоветовал им от наркоты срочно избавляться, а может, использовали все, что имели, в ту ночь. – Чалов слушал Катю внимательно. – Паренек-то этот, Женя Лазарев, как там оказался? Ему шестнадцать, им всем за двадцать уже.